Роль читателя. Исследования по семиотике текста - [114]
Когда античный или средневековый читатель читал библейское повествование об Ионе, которого проглотила рыба и который через три дня вылез из ее брюха цел и невредим, то такой читатель не видел в данном факте ничего противоречившего его энциклопедии (т. е. различным «Specula Mundi»[478], основанным в конечном счете на той же Библии). Причины, по которым мы считаем нашу энциклопедию лучшей, более заслуживающей доверия, чем энциклопедия того читателя, – внесемиотичны и внелогичны (например, мы считаем, что приверженность нашей энциклопедии способствует увеличению средней продолжительности жизни и строительству атомных электростанций). Так или иначе, мы можем сказать, что история Ионы и сказка про Красную Шапочку (как нарративы, повествования) частично пересекаются с соответствующими им (their own) мирами референции[479].
Вышеприведенные рассуждения не имеют своей целью идеалистически обесценить «реальный» мир, утверждая, что реальность – это всего лишь конструкт культуры (хотя несомненно, что наши способы описания реальности – это именно конструкты культуры). Цель их другая: получить конкретный результат в рамках данных теоретических рассуждений (о сотрудничестве-сотворчестве читателя с текстом).
Если, как было сказано выше, разные возможные текстовые миры частично совпадают с миром «реальным», а текстовые миры суть вообще конструкты культуры, то как мы можем сопоставлять и сравнивать конструкт культуры с чем-то инородным, таковым конструктом не являющимся? Очевидно, что мы должны сделать однородным то, что собираемся сравнивать. Поэтому методологически необходимо рассматривать и «реальный» мир, мир референции, как конструкт культуры.
Возможный мир (как уже сказано в разделе 8.4.2) – это часть понятийной системы того или иного субъекта, обусловленная имеющимися у него понятийными схемами. Согласно Я. Хинтикке возможные миры делятся на те, что соответствуют нашим пропозициональным установкам, и на те, что им не соответствуют (Hintikka, 1969a). В этом смысле наша приверженность тому или иному возможному миру, по словам Хинтикки, есть факт не столько онтологический, сколько «идеологический».
Я полагаю, что в данном случае под «идеологическим» следует понимать «нечто, обусловленное своей энциклопедией». Как говорит Хинтикка, если а верит, что р, это означает, что р имеет место во всех возможных мирах, совместимых с мнениями a (with a’s beliefs, con le credenze di а). Конкретные мнения а могут иметь весьма тривиальный характер и относиться к событиям его частной жизни, но все равно они – часть общей системы мнений а, образующих его энциклопедию (так, например, а верит, что некая реально существующая собака – кусачая, потому что он также верит в истинность высказывания, что собаки – это такие животные, которые могут кусать людей). Если а верит, что Иона мог быть проглочен китом без каких-либо последствий для его (Ионы) здоровья, то это происходит потому, что энциклопедия а принимает данный факт как возможный (если а полагает, что противник может съесть его ладью своим конем, то только потому, что структура шахматной доски и правила игры в шахматы делают такой ход возможным). Если бы а жил в Средние века, он мог бы сказать, что никакое событие в «реальном» мире его опыта не вступило в противоречие с этой энциклопедической информацией о привычках китов. Средневековый а мог бы поверить и в существование единорогов: его энциклопедия могла бы так настроить его восприятие, что в определенное время суток, при определенных атмосферных и психологических условиях он легко мог бы принять за единорога какого-нибудь оленя.
Таким образом, мир референции а – это энциклопедический конструкт. Данное утверждение звучит довольно-таки по-кантиански, и я этого не отрицаю. Так же думает и Я. Хинтикка: по его словам, нет такой Ding an sich[480], которую можно было бы описать или даже просто идентифицировать вне рамок некой понятийной структуры (Hintikka, 1969a).
Что же происходит, если пренебрегать этой методологической (эпистемологической) предосторожностью?
Происходит вот что: мы рассматриваем другие, возможные, миры так, будто мы сами обитаем в некоем привилегированном мире, в котором все индивиды и свойства непреложно даны и определены, а так называемая межмировая тождественность (transworld identity) – это всего лишь вопрос представимости и вероятности других миров с точки зрения нашего[481].
Оспаривать правомерность такого подхода вовсе не значит отрицать тот факт, что мы имеем непосредственный опыт лишь одного-единственного состояния вещей (un solo stato di cose), одного-единственного мира – того, в котором мы существуем. Смысл такого оспаривания вот в чем: если мы хотим говорить об альтернативных
Умберто Эко (род. в 1932) — один из крупнейших писателей современной Италии. Знаменитый ученый-медиевист, специалист по массовой культуре, профессор Эко известен российскому читателю прежде всего как автор романа «Имя розы» (1980).«Маятник Фуко» — второй крупный роман писателя; изданный в 1988 году, он был переведен на многие языки и сразу же стал одним из центров притяжения мировой читательской аудитории. Блестящий пародийный анализ культурно-исторической сумятицы современного интеллигентного сознания, предупреждение об опасностях умственной неаккуратности, порождающей чудовищ, от которых лишь шаг к фашистскому «сперва — сознаю, а затем — и действую», делают книгу не только интеллектуально занимательной, но и, безусловно, актуальной.На русском языке в полном объеме «Маятник Фуко» издается впервые.
Умберто Эко (р. 1932) – один из крупнейших писателей современной Италии. Знаменитый ученый-медиевист, семиотик, специалист по массовой культуре, профессор Эко в 1980 году опубликовал свой первый роман – «Имя розы», принесший ему всемирную литературную известность.Действие романа разворачивается в средневековом монастыре, где его героям предстоит решить множество философских вопросов и, путем логических умозаключений, раскрыть произошедшее убийство.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Последний роман Умберто Эко стал одной из самых читаемых книг на планете. В нем соединилось все, что знакомо читателям по прежним творениям автора: увлекательность «Имени розы», фантастичность «Маятника Фуко», изысканность стиля «Острова накануне». Крестьянский мальчик Баудолино — уроженец тех же мест, что и сам Эко, — волей случая становится приемным сыном Фридриха Барбароссы. Это кладет начало самым неожиданным происшествиям, тем более, что Баудолино обладает одним загадочным свойством: любая его выдумка воспринимается людьми как чистейшая правда…Умберто Эко (р.
Действие романа «Пражское кладбище» разворачивается почти целиком во Франции, но последствия этой интриги трагически поразят потом целый мир. В центре событий довольно скоро окажется Россия, где в 1905 году была впервые напечатана знаменитая литературная подделка «Протоколы сионских мудрецов». В романе документально рассказано, чьими усилиями эта подделка была создана. Главный герой очень гадок, а все, что происходит с ним, и ужасно, и интересно. Автор, строя сюжет в духе Александра Дюма, протаскивает затаившего дыхание читателя по зловонным парижским клоакам и по бандитским притонам, вербует героя в гарибальдийское войско, заставляет его шпионить на все разведки и контрразведки мира, в том числе и на русскую охранку, укрощать истеричек из клиники доктора Шарко, распивать пиво с Зигмундом Фрейдом, форсить бок о бок со Свободой на баррикадах и даже участвовать в сатанинской мессе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
М.Голубков и его друзья, ставшие соавторами этой книги, хотели представить творчество писателя Юрия Полякова в литературном контексте последних четырех десятилетий. Самые разнообразные «приключения» его текстов составили литературоведческий «сюжет» издания. Литература – всегда диалог, сложное взаимодействие между книгами, современными и давними. В этом диалоге происходит накопление смыслов, которыми обладает художественный текст. Диалоги с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, представителя «московской школы» В.
Как литература обращается с еврейской традицией после долгого периода ассимиляции, Холокоста и официального (полу)запрета на еврейство при коммунизме? Процесс «переизобретения традиции» начинается в среде позднесоветского еврейского андерграунда 1960–1970‐х годов и продолжается, как показывает проза 2000–2010‐х, до настоящего момента. Он объясняется тем фактом, что еврейская литература создается для читателя «постгуманной» эпохи, когда знание о еврействе и иудаизме передается и принимается уже не от живых носителей традиции, но из книг, картин, фильмов, музеев и популярной культуры.
Николай Васильевич Гоголь – один из самых таинственных и загадочных русских писателей. В этой книге известный литературовед и историк Борис Соколов, автор бестселлера «Расшифрованный Достоевский», раскрывает тайны главных гоголевских произведений. Как соотносятся образы «Вия» с мировой демонологической традицией? Что в повести «Тарас Бульба» соответствует исторической правде, а что является художественным вымыслом? Какова инфернальная подоснова «Ревизора» и «Мертвых душ» и кто из известных современников Гоголя послужил прототипами героев этих произведений? О чем хотел написать Гоголь во втором томе «Мертвых душ» и почему он не смог закончить свое великое произведение? Возможно, он предвидел судьбу России? На эти и другие вопросы читатель найдет ответы в книге «Расшифрованный Гоголь».В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сборник научных трудов Петера Тиргена охватывает широкий диапазон исследовательских интересов автора в области русской литературы – от эпической поэмы М.М. Хераскова «Россияда» до повести И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско». В него вошли выполненные специально для этого издания переводы работ немецкого ученого, а также статьи, ранее опубликованные в российских периодических изданиях. Сборник состоит из трех разделов, отражающих основные направления научной деятельности П. Тиргена: раздел «История русской литературы», посвященный отдельным произведениям М.М.
В новой книге известного писателя Елены Первушиной на конкретных примерах показано, как развивался наш язык на протяжении XVIII, XIX и XX веков и какие изменения происходят в нем прямо сейчас. Являются ли эти изменения критическими? Приведут ли они к гибели русского языка? Автор попытается ответить на эти вопросы или по крайней мере дать читателям материал для размышлений, чтобы каждый смог найти собственный ответ.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.