Роковые початки - [12]

Поэтому в конечном итоге он смирил гордыню, отвел взгляд и спокойно, как ни в чем не бывало ответил:

— Мисс Маклеод, я согласен: ваше нежелание допустить, что один из ваших друзей может оказаться преступником, достойно похвалы. В самом деле, мистера Фабера вполне мог убить некто, кого вы и в глаза не видели, и по мотивам, о которых мы, возможно, даже не подозреваем. Кстати, я не спросил вас: знаете ли вы кого-нибудь, у кого были достаточно весомые причины, чтобы убить мистера Фабера?

— Нет.

— Хорошо. Но, возможно, мистер Хийдт, мистер Джей или мистер Маслоу могут назвать таких людей. Вот почему я должен с ними встретиться, несмотря на ваши заверения, что ни один из них не способен на убийство. Мне также необходимо увидеть вашего отца. Но — отдельно от остальных. О встрече с ним мы договоримся сами. Убийцу не вывести на чистую воду, не зная подлинного мотива, толкнувшего его на преступление, а кто-то из этих четырех людей, знавших мистера Фабера, может подсказать мне мотив. Вот почему я обращаюсь к вам с просьбой: организуйте мне встречу с вашими друзьями сегодня же вечером. Ваше присутствие необязательно.

Сью нахмурила брови.

— Но как вам удастся… Вы сказали — вывести на чистую воду. Неужели это возможно?

— Разумеется. По крайней мере, для этого нужно использовать все возможности. Итак, в девять вечера?

Некоторое время Сью колебалась, но в конце концов уступила — ведь без исходных сведений руки у нас были связаны, а раздобыть необходимую информацию больше было негде. После того как мы ее уломали, Вулф откинулся на спинку кресла с зажмуренными глазами и плотно сжатыми губами, а Фриц возвестил о том, что нас ждет обед. Сью распрощалась, я проводил ее до дверей, а Вулф отправился в столовую. Когда я вошел туда, он восседал за обеденным столом, готовясь приступить к трапезе. Я же счел за благо постоять, поскольку вознамерился высказать Вулфу нечто наболевшее, прежде чем он примется за еду.

— Я вообще-то и прежде предполагал, что стою довольно много, — начал я, — но теперь окончательно уверился, что недооценивал значимость собственной персоны. Вы уже подготовили мне задания на сегодня?

— Нет. Свяжись только с мистером Маклеодом.

— Я уже общался с ним в конторе окружного прокурора. Хорошо, тогда, если вы не против, я сначала приму душ и побреюсь. Боюсь, что после бессонной ночи от меня несет псиной. Попросите Фрица оставить мне какие-нибудь объедки.

— Хорошо.

Я вышел в прихожую и поднялся по лестнице на второй этаж, в свою комнату. В течение всех сорока минут, что я приводил себя в порядок, я пытался избавиться от назойливых мыслей, но тщетно. Мой мозг упрямо твердил, что нужно срочно переосмыслить случившееся и заново оценить роль в этом деле Сьюзен Маклеод. Ведь если я просчитался и убийцей была она, тогда нет никакого смысла в том, чтобы тратить время и пытаться выудить какие-то сведения из троицы ее воздыхателей. И раз Вулф не придумал мне заданий на сегодняшний день, то я должен позаботиться об этом сам. Если даже Для Вулфа потеря меня равносильна катастрофе, то каково должно быть мне самому?

К тому времени, когда я встал под душ, мой разум пришел к выводу, что ключом к разгадке служит отрезок металлической трубы. Не могла же Сью заявиться в проулок, пряча за пазухой увесистую железяку! Нет, конечно. Так откуда же взялась труба? Ни из Кремера, ни из Мандельбаума я так ничего на сей счет и не вытянул, а утренних газет еще не видел. Впрочем, «Таймс» я смогу просмотреть, когда спущусь. Однако нетерпение пересилило, и, наспех вытершись, я босиком прошлепал к ночному столику, позвонил в «Газетт» и попросил соединить меня с Лоном Коэном. Лон, как и следовало ожидать, уже пронюхал, где я провел ночь, и попытался выведать у меня подробности, но я ответил, что не успел одеться и могу простудиться, а вот самого меня интересует, верно ли то, что преступник, проломивший Фаберу череп железякой, принес ее с собой.

Лон сказал, что это можно считать доказанным. Трубу досконально изучили специалисты криминалистической лаборатории, которые, судя по всему, немало узнали о ее прошлом, а сейчас несколько сподручных окружного прокурора, которых снабдили цветными фотографиями железяки, пытаются разнюхать ее происхождение. Я поблагодарил Лона и посулил подбросить несколько жареных фактов, как только их раздобуду.

На том и порешили.

Пока я натягивал трусы, в мозгу вдруг возник образ Карла Хийдта, однако пищи для размышлений явно недоставало, поэтому, завязывая галстук, я уже размышлял совсем о другом.

Когда я спустился, Вулф еще восседал за обеденным столом, однако я миновал столовую и прошествовал прямиком в кухню. Ни за что не угадаете, что подал мне Фриц вскоре после того, как я, усевшись за стол, начал листать утреннюю газету. Кукурузные оладьи! Из шестнадцати початков, которые нам доставили накануне, восемь полностью соответствовали запросам Вулфа, к тому же Фриц ненавидит выбрасывать качественные продукты. Оладьи, поданные с жареным беконом и обильно политые домашним вареньем из черной смородины, были просто восхитительными. Вдобавок в заметках «Таймс», посвященных убийству Фабера, фамилию Вулфа упоминали дважды, тогда как мою — четырежды! Неудивительно, что обед показался мне божественным.