Роковые мечты - [18]

Дед сидел перед горящим камином, опираясь на свою палку. Когда мы вошли, он повернул голову и посмотрел на нас, особенно долго задержав взгляд на мне. Я не прочла в нем ни злобы, ни презрения, ни гнева, а только ледяную пустоту, от которой у меня чуть не подогнулись колени.

— Садись, Валерия, — сказал сэр Генри и пододвинул мне кресло. Он помолчал, покачиваясь с носков на пятки, так что его модные башмаки неприятно заскрипели. Он был в новом, сшитом на заказ костюме с жилетом канареечного цвета. — Дело идет о твоем браке.

Итак, дед нашел для меня какого-то разорившегося лорда, который готов закрыть глаза на мой позор, потому что для него важнее всего приданое.

— Я был в Лондоне, — продолжал сэр Генри, — чтобы собрать все необходимые документы для твоего замужества.

Внутри меня бушевала буря возмущения: какое они имеют право распоряжаться моей судьбой, словно я марионетка или подопытное животное, с которым можно делать все что угодно!

— В связи с теми неприятными обстоятельствами, — слышала я противный голос сэра Генри, — причиной которых ты была сама, твой дедушка твердо решил осуществить план, давно им обдумываемый. Короче, ты должна выйти замуж за Эдварда. Я полагаю, это лучшее решение всех неприятных вопросов, которые имели место.

— За Эдварда?! — вскрикнула я, и меня охватил вдруг такой ужас, какого я еще никогда не испытывала.

— В результате этого брака, — невозмутимо продолжал сэр Генри, — ты получаешь титул маркизы Кардуфф, причем состояние нашей семьи совершенно не пострадает, так как не надо будет давать тебе приданое.

Мое возмущение было так велико, что я вскочила и стала расхаживать взад-вперед перед камином, ни на что уже не обращая внимания.

— Эдвард — душевнобольной, — кричала я, — ему нельзя жениться. Он должен находиться под наблюдением врачей. Брак с душевнобольным — это преступление!

— Ты будешь делать то, что я тебе прикажу! — резко и грубо прервал меня дед. — Ты потеряла всякое право на уважение, ты позорное пятно на чести нашей семьи, и потому тебе не остается ничего другого — я выброшу тебя из дома, если ты откажешься, — как выйти замуж за Эдварда. Ты родишь от него ребенка и продолжишь линию нашего рода. Этим ты загладишь свой позор и выполнишь свой долг!

Дед сидел в своем кресле неподвижно, точно статуя, и, хотя я знала, что ничто не может поколебать принятое им решение, все-таки громко заявила:

— Никто не сможет заставить меня выйти замуж за душевнобольного. Дети, о которых вы говорите, могут оказаться также душевнобольными, если только у Эдварда могут быть дети.

— Возможно, Эдвард немного туповат, — сказал сэр Генри, — но в остальном он вполне здоровый молодой человек, и ты в этом скоро сама убедишься. Он имеет официальное разрешение получать домашнее образование и не посещать колледж. Так что никто не считает его слабоумным. Это ты должна принять во внимание.

— Ему нужен не колледж, а больница для душевнобольных. Его место в Бедламе! Во время припадков он становится опасен, и Питерсу приходится связывать его ремнями.

— Твой долг выполнять все, что прикажет лорд Уильям, — продолжал сэр Генри, словно не слыша моих слов. — Близится Рождество, и будет очень удобно заключить брак во время праздников. Откладывать это дело не имеет смысла. А теперь ты свободна, можешь идти в свою комнату.

Я вышла из библиотеки и побрела в свою комнату, с трудом переставляя ноги. То, что произошло, походило на кошмарный сон, но будущее было гораздо ужаснее. Что делать? Как освободиться от этого кошмара? Где искать помощи? От решения этих вопросов зависела моя судьба.

Конечно, я сразу подумала о бабушке. Она делает все, что угодно ее мужу; она допустила, чтобы ее дочь была навсегда изгнана из родного дома. Но ведь она женщина. Неужели она лишена чувства сострадания и может спокойно смотреть, как ее внучку хотят бросить в постель душевнобольного? Неужели она не понимает, какую гнусность задумал ее муж?

В последнее время у Эдварда появилась скверная привычка хватать меня руками. Когда это случилось в первый раз, я попросила его больше так не делать. Он послушался, но потом все началось снова. Я была уверена, что его этому научили и учителем был его отец, сэр Генри. Конечно, я могла позвать на помощь Питерса, сильного, добродушного мужчину. Но что если ему прикажут не вмешиваться в это дело? Насколько я знала, его семья в долгах, а за покрытие долга он мог согласиться на что угодно, не только на такой поступок. Неужели бабушка не поймет, в какой я нахожусь опасности, и откажется помочь мне?

Я постучала и, услышав «Войдите!», открыла дверь красной гостиной. Бабушка сидела, закутавшись в шаль, в кресле с прямой спинкой у горящего камина. Она занималась вышиванием. Сколько я себя помню, она до глубины души была предана этому бесполезному — законченная вышивка убиралась в шкаф, и бабушка начинала следующую, — но чисто женскому занятию. Несмотря на обезображенные артритом руки и на то, что каждое движение вызывало боль, она стоически продолжала свое благородное занятие. Бабушка подняла голову и посмотрела на меня. Сердце мое екнуло, таким отстраненным и холодным был ее взгляд. Мне подумалось: верно говорят, муж и жена с возрастом становятся одинаковы. Нашла у кого просить помощи!