Роковые девчонки из открытого космоса - [14]
— Ну, знаешь, — начал он, не сводя с нее глаз, смягчившихся от томленья, — отношения — это когда вы много тусуетесь вместе, понимаешь, гораздо больше, чем требуется, чтобы заманить друг друга в постель, и притворяетесь, будто вам нравятся одни и те же фильмы, музыка и люди, и тупо спорите про, ну знаешь… — Хватка ее руки на яйцах отвлекала его уже всерьез. — И вы таскаете друг у друга простыни по ночам и все такое, а это очень тупо, потому что ты больше, и тебе, естественно, нужно больше простыни, правильно? Или она ревнует, потому что ты однажды сказал, будто Кайли Киска — клевая.
Бэби кивала, но сама думала вот о чем: зачем таскать простыни по ночам? Разве простыни — это не нотные листы, по которым новые люди поют старые песни? Как можно вообще таскать ноты? И кто такая Кайли Киска? Та маленькая блондинка, которая пела «Локо–Моцию»[39]? Кроме того, Бэби разглядывала длинные ноги Джейка с их мягким ковровым покрытием, его тощий торс с плечами–вешалками, а также геометрический узор, которым у него на подбородке росла шерсть. Козлиные бороды еще не стали модой в открытке, главным образом потому, что, если чужие и отпускали на себе шерсть, росла она скорее где–нибудь под коленками, либо сразу под глазами, либо в других телесных секторах, где ее слишком трудно или болезненно брить.
— Худшее, что может быть в отношениях, — продолжал между тем Джейк голосом прерывистым от смятения и похоти, — то, что неизбежно они ведут к такой ситуации, когда один человек начинает говорить люблю, а другой по–прежнему думает нравится, и это превращает нравится в боюсь, и тут все ебется конем. — Джейк умолк. Господи. Он говорит, как циничный ублюдок. Сказать по правде, сам он бывал в паре таких «отношений», когда первым заговаривал о любви. Не то чтобы он готов был это признать. Даже самому себе. — Н–да, — завершил он. — Отношения — это кранты.
Господи, какая славная у нее рука. Ему приходилось звать на помощь всю силу воли, чтобы противостоять соблазну двинуть тазом прямо в эти зеленые теплые руки.
— Видимо, отношения — это ужасно, — посочувствовала Бэби, рассеянно потягивая, щекоча и пожимая Джейков член. Интересно, подумала она, а каково это — влюбиться? Наверное, кайф. С другой стороны, у нее сложилось ощущение, что любовь — это… ой, не знаю, подозрительно попсово или типа того. Нет, Бэби не исключала любви совершенно, но сначала нужно побольше о ней узнать. Вот секс, напротив, — это определенно рок–н–ролл.
Святые Гиады! Что же это происходит? Землянин просто набит сюрпризами.
— Вы гляньте, — возбужденно окликнула Бэби остальных. Перед их взором и под ее пальцами пенис Джейка впечатляюще удлинялся, плоть отвердевала, кожа натягивалась и разглаживалась. Теперь Джейк дышал чаще, голова моталась из стороны в сторону, руки и ноги рвались из своих уз.
— Вот эта часть… — Ляси схватила с полки каталог «Весь землянин» и принялась неистово его листать в поисках нужной ссылки. — Этот, э–э, оплодотворитель, — читала она, — «оплодотворитель не обладает статическими пропорциями». — Она дернула на себя ящик, помеченный этикеткой «Измерительные приспособления» и нетерпеливо зарылась в него. — Где же, ч–черт… — Кронциркули, линейки, весы, осциллоскопы, фотометры, термометры, гидрометры, гигрометры, спидометры, потенциометры, сфигмоманометры, одометры, росомеры, эвдиометры, аудиометры, сонометры, тахометры, нефелометры и — какой шутник сюда это засунул? — даже автостояночный счетчик полетели к ее ногам. — Вот это сгодится, — объявила она, держа то, в чем любой земной ученый сразу признал бы микрометр, но Джейка он перепугал, показавшись миниатюрными тисками. Свежий страх взбаламутил в нем стремнину жутких эмоций, но не противодействовал желанью, а лишь укрепил его.
Бэби неохотно разжала хватку, чтобы Ляси удалось ввести Джейков пенис между наковаленкой и шпинделем микрометра. Ляси сняла показатели:
— Уже тринадцать иллионов нефокипов. И продолжает расти, — поразилась она.
Пупсик отвернулась и продолжала рыться в каталоге, пока не нашла женский раздел.
— Двадцать четыре иллиона, — объявила Ляси.
— Клитор тоже можно заставить расти, знаете, — сказала Пупсик. — Если кому интересно.
Бэби смутно кивнула. Конечно, интересно, но позже. Она не знала отчего — то ли от непривычного зрелища растущего землянского оплодотворителя, то ли от притягательно сумасшедшей похоти в глазах Джейка, то ли от ее собственного общего возбуждения после того, как ей наконец удалось похитить землянина, промечтав об этом абсо–ебицки–лютно столько времени, — но она весьма распалилась.
— Тридцать пять иллионов.
А может, все дело к тому же в пилюльке, которую Бэби обнаружила у Джейка в кармане. Чем бы ни была пилюля, кожа Бэби сейчас звенела, точно солнечный парус под обстрелом фотонов. Она мечтательно возложила руку себе на шею и провела ею по всему телу вниз и обратно. Каждое движение пропускало по коже ленты ощущений, и Бэби играла на них, будто на гитарных струнах, перебирала себя и слушала музыку. На шее у нее возникло ротовое отверстие и причмокнуло сочными губами. Бэби медленно коснулась пальцами блестящего маленького устья, и оно жадно куснуло в ответ. Глаза не обманывали Джейка, когда он решил, что на ляжке Бэби открылась пизда, а за нею — еще одна на животе Ляси. Девчонки были благословеннее многих нефонцев по департаменту гениталий. Штука лишь в том, что эти проклятые дуры возникали в причудливейших местах и были не слишком
