Роковой сон - [52]

Первые новости из Нормандии принес бродячий торговец. Дважды в год он проделывал путь от Рена, через Францию и Нормандию, через границу у Понтье в Булонь, а затем через север во Фландрию. Его длинный караван прибыл в Брюссель позже, чем обычно; он привозил роскошные ткани, искусно граненные драгоценные камни в золотой оправе, диковинки с Востока, безделушки из Испании, глазурь из Лиможа, но он не показывал своих сокровищ жаждущим горожанкам до тех пор, пока знатные дамы из дворца не отберут себе, что пожелают. Торговец разложил перед графиней и ее дочерью вышивки. Фрейлины восхищались, но Матильда лишь повертела в руках кусок жесткой ткани и уронила его.

— Да я сама вышиваю лучше! — сказала она.

Графиня отобрала кое-какую посуду и приказала отыскать казначея для оплаты. Она ушла, а торговец стал показывать Матильде серебряные зеркальца, покрытые с обратной стороны эмалью, шкатулки филигранной работы для гребней, две длинные вилки для мяса, флаконы драгоценных духов из Аравии. Она перебирала вещицы своими белыми пальчиками, а он болтал, стремясь пробудить у нее интерес или вызвать желание приобрести какую-то безделушку.

— А что покупают дамы в Нормандии? — вдруг спросила Матильда.

Торговец был болтлив, его рассказ начался издалека и неспешно продвигался, переходя от озорных скандальных историй к более значительным и важным.

— В Нормандии волнения, леди, и дороги небезопасны даже для честного торговца. Я потерял двух лошадей в Йесме, одного из моих парней до смерти забили грабители. Но герцог все наладит. — Он достал из тюка ковер и расстелил его перед дамой. — Только посмотрите, леди, я вез его для вас. У меня было два таких, когда я отправился из Рена, но один купил его светлость герцог. Он бы и второй взял, а я его припрятал.

Торговец начал перечислять достоинства ковра, но был прерван вопросом, придает ли герцог значение таким вещам, как эти.

— О, это такой благородный господин! Он всегда покупает самое лучшее и не торгуясь платит, не то что некоторые, которых можно было бы определенно назвать, если бы не природная учтивость. Граф Булонский, например! — Сентенция была закончена пожатием плеч и выразительной гримасой. — А герцог Вильгельм совсем иной, ему труднее угодить, но зато о цене он не спорит. В этом году, увы, хорошо заработать на герцоге не пришлось, ведь он был так занят своими неприятностями. И его тревоги весьма обоснованны, уверяю вас, леди.

Последовал рассказ о мятеже Бюзака. Она проглотила историю с открытым ртом, сердце бешено стучало, грудь вздымалась.

— Он победил? — едва дыша, спросила она.

— Будьте уверены, леди! Но к своим врагам он слишком снисходителен. Да, это великий правитель, мудрый и внушающий страх. Светлейшая леди, извольте взглянуть на эту бирюзу, прекрасные камни, достойные королевы.

Леди кое-что купила и отпустила торговца, затем, уже в сумерках, присела, обдумывая услышанное. Судя по всему, герцог Вильгельм окончательно выбросил ее из головы и занят более серьезными проблемами. Матильда представила его себе, охваченного приливом энергии, сосредоточенного только на том, что он делает сию минуту, отбрасывая все остальные заботы в сторону. Она охватила ладонью подбородок. Вспомнит ли он о ней, когда очередной жестокий поход будет окончен? Женщину терзали сомнения и смутная тревога, от которой она не в состоянии была избавиться. «Он должен меня помнить, — помнить, даже если никогда больше не увидел бы моего лица», — заклинала она.

Прошли месяцы. Во дворце было получено сообщение от Юдит из холодной Нортумбрии, но по-прежнему ничего не было слышно из Нормандии. Сохраняя внешнее спокойствие, Матильда сгорала от нетерпения, мечтая, что герцог снова попытается преодолеть окружающие ее барьеры, и уже выстраивала в голове план новой обороны в предвкушении его поражения. А Вильгельм ничего не предпринимал; интересно, думала Матильда, он так себя ведет, чтобы заставить ее тосковать по нему, или просто больше не жаждет обладать ею?

Через какое-то время опять появился торговец, леди с трепетом ожидала новостей, но они едва ли могли ее успокоить. Когда он последний раз видел герцога, тот был в прекрасном настроении и покупал драгоценности для женщины. Рассказчик со значением повел бровью: можно предположить, что попахивает свадьбой. Правда, на прямо поставленные вопросы торговец ответить не мог: просто в Нормандии считалось, что герцог собирается жениться, даже называлось несколько женских имен, но кто может догадаться, кому из красавиц повезет?

Лицо Матильды побледнело от гнева. Она уставилась перед собой немигающими, широко открытыми, как у кошки, глазами, ее фрейлины даже перепугались: они знали, что, когда у леди такой вид, к ней лучше не подходить. Но леди Матильда очень быстро успокоилась. Было бесполезно говорить кому бы то ни было о смятении, царившем в ее душе. Пока Матильда тешила себя иллюзиями о том, что Вильгельм продолжает страдать по ней, то была спокойна, разговоры же о его женитьбе подействовали как удар хлыста, разбудив в ней собственнический инстинкт. Ее пальцы превращались в когти: ах, если бы он был здесь с ней!.. Если бы она могла добраться до той неизвестной незнакомки!