Роковой шторм - [48]

— Очень хорошо, — сказала Джулия, быстро приняв решение. На счету была каждая минута. — Пожалуйста, быстрее. Он истекает кровью.

Кровь, как много крови. Она просачивалась сквозь множество повязок, стекая длинной бороздой по виску Реда.

— При ранах в голову всегда бывает обильное кровотечение, — успокаивал Гурго, но она не могла поверить, что человек, потерявший столько крови, может остаться в живых. Даже после того, как удалось остановить кровотечение, Ред не приходил в сознание. Он неподвижно лежал на кровати в спальне Гурго, лицо его было бледным и безжизненным. Джулия не сомневалась: Гурго сделал все возможное, но собственное бездействие страшно тяготило ее. Несколько раз она порывалась отправить записку дяде Тадеусу и тете Люсинде, но это означало привлечь внимание к дому Гурго и только что закончившемуся собранию. Правда, считалось, что он порвал с Наполеоном и сотрудничает с англичанами, но все-таки это было рискованно и могло вызвать ненужные осложнения. Несмотря ни на что, она все же решила написать, но тут Ред застонал и поднял голову. Секундой позже он открыл глаза.

— Джулия. — Его голос был едва слышен.

— Я здесь. — Она наклонилась, чтобы он мог увидеть ее, и взяла его руку. Глаза Реда остановились на лице Джулии, рот скривился в слабой улыбке.

— Они сбежали? — прошептал он, и ей пришлось наклониться, чтобы услышать его. В ответ она рассказала о том, что произошло после выстрела.

— Значит, ты ранила одного! Я так и думал. Итак, я все еще у Гурго?

Генерал, сидя в гостиной, услышал голоса и вошел в спальню.

— Да, мой друг. Вы все еще мой гость, а также мой пациент, вследствие своей неосмотрительности.

— Благодарю вас за доброту, но я более не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством. — Ред улыбнулся. — Если вы поможете мне добраться до экипажа…

— Вы уверены, что сможете? — спросил Гурго.

— Я постараюсь, потому что оставаться здесь небезопасно. — Ред приподнялся на одном локте.

— Мне это не по душе, но вы правы, мой друг. — Генерал невесело кивнул. — Вероятно, у вас контузия, и вам бы лучше лежать, но на моих глазах люди, раненые еще тяжелее, уходили с поля боя своими ногами.

— И на моих тоже, — сказал Ред, — но только в другой армии.

— Я знаю об этом. — Голос Гурго прозвучал сдержанно. — Что ж, превратности войны…

Особняк на Беркли-сквер не был освещен, но дворецкий оказался на месте и открыл дверь. С помощью кучера они уложили Реда в постель. Слуга, деликатно покашливая, предложил свои услуги. После секундного раздумия Джулия согласилась. Бедняга сгорал от любопытства, и она сказала ему, что на их экипаж напали грабители. Когда Ред окрепнет, он сам расскажет дворецкому, тете и дяде все, что сочтет нужным. Керер, конечно, сохранит тайну, в случае если кто-либо будет интересоваться, что на самом деле произошло. Джулии показалось, что он был выбран Редом именно в целях конспирации.

Было странно видеть Реда в ночной сорочке. Видимо, дворецкий извлек ее из гардероба Тадеуса Бакстера и надел, когда Ред был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Она не сомневалась, что при первой возможности эту вещь ждет участь ее черной сорочки…

Но все оказалось гораздо серьезнее. К утру у Реда началась сильнейшая лихорадка. Три дня он замертво лежал, пылая в жару. Иногда он засыпал, но чаще метался по постели. Его отрешенное лицо выглядело так, словно он слышал потусторонние голоса, и Джулии казалось, что только в ее присутствии он колоссальным усилием воли удерживается от бреда.

Что, впрочем, не всегда ему удавалось. На третью ночь, когда лихорадка снова разыгралась и она склонилась над постелью, трогая его лоб, он внезапно широко раскрыл глаза и прижал ее пальцы к своей щеке.

— Такие холодные руки, — прошептал он. — Подарите мне мир и покой. Лицо чистой монахини, а в глазах ненависть. Не смотрите на меня так. Я не причиню вам боли.

Джулия едва не задохнулась, у нее защемило сердце; его нынешняя беспомощность, против ожидания, совсем не радовала ее, а причиняла странную боль, которую она не в силах была объяснить. На лбу его под повязкой выступил пот, губы пересохли и растрескались. Взяв влажное полотенце, она легкими движениями вытерла ему лицо.

— Да, — сказала она успокаивающе, — я знаю.

К утру он пришел в себя, лихорадка отпустила, и Джулия впервые после нападения оставила его ненадолго. Она насладилась горячей ароматизированной ванной в соседней спальне, а затем упала на постель и немного подремала.

Когда она снова увидела Реда, его ночная сорочка уже исчезла, свежая повязка на голове не только уменьшилась, но даже приобрела несколько щеголеватый вид. Жидкий куриный бульон, которым его пичкали, вызывал у него раздражение. Кроме того, Ред хотел, чтобы за ним ухаживала жена. Все остальные никак не могли угодить ему. Они были, по его мнению, слишком шумными, слишком неловкими и грубыми и всегда стремились сбежать, если он не благодарил их должным образом.

Джулия провела еще сорок восемь часов у постели больного, когда появилась тетушка Люсинда, чтобы вывести ее на прогулку.

— Моя дорогая, вы посланы небом, — сказала она, а Джулия, улыбаясь, покачала головой. — Говорите что хотите, но я тронута вашей привязанностью. Много лет у нас в Англии люди были склонны вступать в брак ради богатства и положения в обществе, а любовь искать на стороне. Прекрасно видеть семью, в которой все это гармонируется. Ред был для меня сыном, как вы знаете, и я с гордостью думаю, что он нашел такое же счастье в браке, как Тадеус и я.