Роковое ухо - [3]

Относительно забвения чародейского имени и вовсе вышла промашка. История Фларенгаста стала притчей во языцех, и каждый вновь прибывший в Шадизар непременно выслушивал ее в духанах, причем каждый раз с новыми подробностями. Находились отчаянные головы, которые, несмотря на зловещие слухи и строжайший запрет властей, проникали за ограду, пытаясь разыскать сокровища. Но ничего ценного в излаженном вдоль и поперек многочисленными ворами доме не сыскивалось, если, конечно, не считать обломков мебели, клочков занавесей и огромных клубков паутины, в изобилии висевших по всем углам. Правда, некоторые божились, что видели зеленоватую фигуру голого старика, бродившего с ворчанием среди запустения и грозившего длинным полупрозрачным пальцем, но мало ли что можно болтать за чаркой вина и бараньей ножкой…

Так и стояли развалины, обнесенные высокой оградой, немые и зловещие. Немые до самого последнего времени. Недавно дом ожил.

Узнали о том соседи, не преминувшие тут же подать жалобу начальнику городской стражи, светлейшему Эдарту. В петиции утверждалось, что среди развалин замечен был зеленоватый свет, слышались какие-то удары, словно колотили по медному тазу, и некие тени возникали возле единственной уцелевшей трубы на фоне звезд.

Светлейший тут же отрядил проверяющих во главе с десятником Урубом, прославленным по всему Шадизару длинной своего острого носа, но сколько ни совал его десятник во все щели, так ничего и не обнаружил. Только в комнате с большим очагом посредине замечен был хорошо сохранившийся оловянный чан, доверху наполненный пылью, но стоял ли он там раньше или принес кто, сказать было трудно.

Обо всем этом ночной гость, пробиравшийся сейчас к дому Фларенгаста, узнал давеча от духанщика Абулетеса, который повсюду имел свои глаза и уши и был осведомлен о всех городских новостях. Человеку с аквилонским мечом за спиной не свойственны были колебания: как только взошла луна, он с помощью веревки с железным крюком на конце легко преодолел ограду, и крадучись двинулся по дорожкам сада к полуразрушенному строению. Духи ли шалили за его стенами или кто-то прознал наконец тайну сокровищ и пришел, чтобы завладеть золотом, ему, в общем-то, было все равно, хотя он и склонялся к последнему варианту. Против духов хорош кинжал с серебряным лезвием и выдолбленная тыква с камфарным маслом, прилаженная у пояса, а против людей сгодятся его кулаки и меч.

Человек был молод и отважен. Обликом он никак не походил на низкорослых заморцев: лунный свет играл на буграх его могучих мускулов, искрился в гриве черных волос, а синие глаза, видевшие в полумраке, легко отыскивали дорогу. Он был подобен зверю в лесной чаще, чуткому сильному зверю, явившемуся из-за северных гор поискать добычи среди богатства и нищеты славного Шадизара.

Таясь в тени кустов, человек достиг заваленной обломками рухнувшего балкона площадки, отделявшей сад от парадного входа особняка, и застыл, удивленно прислушиваясь.

Возле дверей разговаривали.

– Не надо, почтенный, – долетал из-за груды камней гнусавый старческий голос, – мне уже расхотелось туда идти… Звуки были столь ужасны, что в желудке моем произошло коловращение, чреватое постыдной неприятностью. Я весь дрожу, и глаза мой застилает туман…

– Не стоит тебе бояться, уважаемый Агизар, – отвечал кто-то помоложе, – вспомни, что предсказал магический плат… Ты можешь упустить единственную возможность обрести истинное богатство! Ну же, входи без трепета и помни – я с тобой.

Из-за обломков выступила под лунный свет согбенная старческая фигура, заблестел мясистый нос, и притаившийся в кустах человек узнал ювелира с Алмазной улицы, дававшего также деньги в рост. Агизар прошаркал к дверям и неуверенно взялся за медную ручку.

Вслед за ним взошел на крыльцо плотный голоногий мужчина в добротной коричневой тунике и сандалиях, ремешки которых охватывали его голени аж до колена. Он огляделся по сторонам, положил руку на плечо своего спутника и уверенно молвил:

– Подумай о выгодах сего предприятия, уважаемый, и забудь свой страх.

Ювелир надавил на ручку двери, и створка со скрипом подалась внутрь. Двое исчезли в мрачных глубинах дома.

Выждав некоторое время, человек с мечом за спиной мягко перебежал открытое место и бесшумно последовал за ними.

Он оказался в обширном вестибюле, некогда пышном и великолепном. На мраморных плитах валялись осколки каменных ваз, в нишах вдоль стен темнели статуи с отбитыми руками и головами. На всем лежал толстый слой пыли, испещренный на полу следами приходивших недавно стражников. Человек с мечом присел на корточки и легко высмотрел среди отпечатков сапог узкие следы мягких туфель и другие, оставленные сандалиями с веревочной подошвой. Он двинулся по этим следам, миновал большой зал с рухнувшей правой стеной, свернул налево, прошел через темный коридор и вскоре достиг сводчатой комнаты, посреди которой темнел огромный очаг.

Очаг имел круглое, шагов в пять основание и представлял собой каменный купол не менее десяти локтей в высоту. От него к потолку тянулась сложенная из больших валунов труба, очевидно, та самая, из которой Фларенгаст некогда пускал свой желтый дым.