— Тогда почему ты так враждебно ко мне относишься?
Калли неуверенно провела рукой по волосам — это также был жест, который хорошо был ему известен. Как провела рукой по волосам, когда они в первый раз встретились на пляже у лавки с напитками и оба потянулись к последней холодной бутылке лимонада. Она сделала так во время их первого совместного ужина в небольшом ресторанчике, спрятанном в тени аллеи. И она сделала тот же жест, когда он привел ее в свой номер в отеле в первый раз. И каждый раз он помогал ей избавиться от этой неуверенности своим очарованием, но после того, как они расстались, он сильно сомневался, что сейчас тот же способ сработает.
— Кал…
— То, что в прошлом у нас были отношения, усложняет работу над этим проектом, а мне не нравятся всякого рода усложнения.
Она произнесла это быстро, не встречаясь с ним взглядом.
— Ты сама сказала. Все уже в прошлом. Тогда почему это должно что-то усложнять? — Ему не хотелось давить на нее, но ее враждебность не оставляла ему выбора. — Если только…
— Что? — Калли быстро подняла голову и взволнованно на него посмотрела, и в то же мгновение он получил ответ на вопрос, который еще не успел задать.
Искра влечения, которое когда-то их связало, была все еще заметна в глубине ее теплых карих глаз.
— Если только у тебя не остались чувства ко мне?
— Я обладаю многими качествами. Но мазохисткой никогда не была.
Калли быстро поднялась из кресла, так что оно откатилось назад и ударилось о стену. Но грохот ее не смутил, она уверенно направилась к Арчеру.
До того как он успел заговорить, она подняла руку, чтобы его остановить.
— Я не дура, Арчер. Нас влекло друг к другу на Капри. Сейчас мы оба свободны, и нам предстоит провести вместе неделю, работая над этим проектом. Вполне возможно, что от влечения еще что-то осталось. — Она снова провела пальцами по волосам, чуть ли не вырвав их от раздражения. — Но это ничего не значит. У меня есть работа, которую необходимо выполнить.
Арчер потянулся к ней, до того как осознал, что делает, схватил ее за плечи, удерживая на месте.
— Наши отношения не были ошибкой.
— Да? Тогда почему же ты ушел?
Арчер не мог ничего ответить, не мог сказать ей правду. Такой вариант даже не рассматривался. Поэтому он сделал самое лучшее, что можно было сделать в этой ситуации. Он отпустил ее, развернулся и вышел из комнаты.
— И ты все еще продолжаешь убегать, — пробормотала она.
Впервые Калли узнала о болезни матери, когда она вместе с ней за компанию пошла к неврологу. Диагноз врача привел их обеих в шок, в особенности отсутствие лечения и высокий процент смертности. Но Нора не отчаивалась.
Она не хотела становиться обузой для своей единственной дочери, поэтому Калли нашла для нее лучший из домов ухода с хорошими специалистами в области неврологии и физиотерапии, с профессиональными и заботливыми медсестрами.
Калли старалась думать о положительной стороне: зрение ее матери, слух, вкусовые ощущения, мышление и воспоминания останутся не тронутыми болезнью. Нора всегда будет узнавать ее, даже в самом конце, и одна только эта мысль хоть как-то придавала ей сил, когда она плакала ночи напролет, когда боль от предстоящей неминуемой потери начинала ее душить и она больше не могла продолжать храбриться.
В довершение ко всему новым ударом для Калли стала новость о том, что с пятидесятипроцентной вероятностью она могла унаследовать болезнь. Калли с трудом дышала во время консультации до генетического теста, когда доктор объяснял, что заболевание двигательных нейронов у Норы появилось в результате мутации гена SODI.
После прохождения теста она несколько дней провела в постоянном напряжении, и даже после того, как пришел положительный результат, в ее ДНК не было этого подвергшегося мутации гена, она все еще не могла избавиться от страха. И даже весомые аргументы доктора о том, что не у всех людей с мутацией гена развивается заболевание двигательных нейронов, не смогли унять ее тревогу. А затем тревога сменилась чувством вины. Потому что из ее семьи ей одной выпала счастливая карта.
Калли с трудом удавалось скрывать свои истинные эмоции, когда она приходила навещать мать и каждый раз видела, как заметно ухудшалось ее состояние. Пока Нора привыкала к своему новому креслу-коляске, Калли наблюдала за ней, ища признаки дрожи в руках и трудности в выговаривании слов.
Больше она не могла расслабиться в присутствии матери. После каждого визита к ней она чувствовала себя все более уставшей.
Это была еще одна причина нежелания уезжать в Торки. Калли придется поначалу уделять все время работе над проектом и его надоедливому заказчику, а это означало, что ей придется не видеться с матерью всю неделю перед Рождеством или совершать продолжительные поездки из этого прибрежного города. Арчер начнет расспрашивать ее о том, зачем она так часто ездит к матери, а ей вовсе не хотелось рассказывать ему о своей личной жизни.
Не сейчас, когда их связывают только деловые отношения.
Любила ли тогда она Арчера? После их ужасного расставания в течение нескольких месяцев, когда она вернулась в Мельбурн и предпочитала читать книжки, чем ходить на свидания, она гадала о том, означала ли пустота в ее сердце, неприятное напряжение в животе и безумное желание сесть на самолет и путешествовать по всем горячим для серфинга местам вместе с ним то, что она его любила.
