Роковое кресло - [9]

Мсье Патар обернулся. Дверь, находившаяся за ним, была приоткрыта. Он толкнул ее и вошел в коридор, который привел его во дворик. Он оказался у Мартена Латуша.

Мсье постоянный секретарь заранее узнал кое-что о хозяине дома. Ему было известно, что Мартен Латуш — старый холостяк. Он живет вместе со старой служанкой, которая не переносит музыки — единственного его увлечения. У Бабетты (так звали служанку) был поистине тиранический характер, и бедному Латушу приходилось с ней несладко.

Однако она была ему чрезвычайно предана, и, когда он вел себя хорошо, баловала его как ребенка. Мартен Латуш переносил эту преданность с покорностью мученика. Великий Жан-Жак тоже прошел через подобные испытания, но это, однако, не Помешало ему написать «Новую Элоизу». Мартен Латуш, несмотря на всю ненависть Бабетты к музыке и духовым инструментам, тем не менее сумел написать пять толстых томов «Истории музыки», чем заслужил самые высокие награды Французской академии.

Мсье Ипполит Патар остановился в коридоре у выхода во двор, уверенный в том, что только что видел и слышал грозную Бабетту. И подумал, что она сейчас вернется.

Поэтому он стоял не шелохнувшись, не осмеливаясь ее окликнуть из страха разбудить сварливых жильцов и не рискуя войти во двор, чтобы не сломать себе шею.

Наконец терпение постоянного секретаря было вознаграждено. Снова послышалось шлепанье галош, и входная дверь шумно захлопнулась. Тотчас же на гостя наскочила огромная черная масса.

— Кто здесь?

— Это я, Ипполит Патар.., из Академии, постоянный секретарь… — сказал он дрожащим голосом.

— Что вы хотите?

— Мсье Мартена Латуша…

— Его нет дома… Однако заходите… Я должна вам кое-что сказать.

Мсье Ипполита Патара втолкнули в комнату с дверью под аркой. Благодаря свету масляной лампы, стоявшей на грубом столе светлого дерева и освещавшей кухонную утварь у стены, постоянный секретарь догадался, что его ввели в буфетную. Дверь за ним захлопнулась.

Теперь он видел перед собой огромный живот, покрытый фартуком в клетку, и два кулака, упершихся в широчайшие бедра. Один из них по-прежнему сжимал метлу.

Где-то над ним, там, куда он все еще не осмеливался поднять голову, сиплый голос произнес:

— Значит, вы хотите его убить?

Сказано это было с акцентом, присущим аверонцам, поскольку Бабетта, как и Мартен Латуш, была родом из Родеза. Ипполит Патар не ответил, дрожа от страха.

Голос зазвучал вновь:

— Скажите, мсье Постоянный, вы задумали его убить?

«Мсье Постоянный» энергично покачал головой в знак отрицания.

— Нет, — выдавил он наконец, — нет, мадам, я вовсе не хочу его убивать, я просто хотел его увидеть.

— Хорошо, увидите, мсье Постоянный, потому что в сущности у вас вид честного человека… Вы его увидите, потому что он здесь. Но раньше мне надо с вами поговорить… Поэтому, мсье Постоянный, уж извините, пришлось пригласить вас в буфетную.

И грозная Бабетта, отложив наконец свою палку, сделала знак Ипполиту Патару следовать за ней к окну. Там стояли два стула.

Но прежде чем сесть, Бабетта поставила масляную лампу за плиту, отчего угол, куда она увлекла Патара, оказался погруженным в полную темноту. Затем она вернулась и очень тихо открыла одну из внутренних створок, закрывавших окно. Показался оконный проем, забранный железной решеткой, и дрожащий лучик фонаря немного осветил лицо Бабетты. Мсье Патар взглянул на нее и окончательно успокоился, хотя все маневры старой служанки не могли не заинтриговать и не встревожить его. Лицо же ее, которое порой устрашало людей, было в это мгновение таким жалобным, что он преисполнился к ней доверия.

— Мсье Постоянный, — начала Бабетта, усаживаясь напротив академика, — не удивляйтесь, я нарочно тушу свет, чтобы следить за шарманщиком. Но пока не об этом речь.., сейчас я хочу только одно спросить (в сиплом голосе вновь появились слезливые нотки): вы хотите его, убить?

Говоря это, Бабетта взяла руки Ипполита Патара в свои, и он не отдернул их, глубоко взволнованный отчаянием, шедшим из самого сердца через Аверон.

— Послушайте, — продолжала Бабетта, — скажите честно, по совести, как говорят в суде, положа руку на сердце, вы верите, что все эти люди умерли своей смертью? Ответьте, мсье Постоянный!

Услышав вопрос, которого никак не ожидал, «мсье Постоянный» испытал некоторое смущение, но спустя мгновение, которое Бабетте показалось весьма долгим, довольнi твердо ответил:

— По совести, да.., я верю, что эти две смерти естественны.

Снова наступило молчание.

— Мсье Постоянный, — прозвучал низкий голос Бабетты, — а вы хорошо подумали?

— Врачи, мадам, объявили…

— Врачи часто ошибаются, мсье… Ведь такое уже, бывало, вспомните. Послушайте, я скажу вам одну вещь: так не умирают, ни с того ни с сего, на одном и том же месте, говоря одни и те же слова, с разрывом лишь в несколько недель… Если только кем-то это не подготовлено!

Своим скорее выразительным, чем правильным языком Бабетта сумела прекрасно обрисовать сложившуюся ситуацию. Это поразило постоянного секретаря.

— Что же вы полагаете? — спросил он.

— Я полагаю, что ваш Элифас де ля Нокс — гадкий колдун. Сказал, что будет мстить, и он их отравил… Возможно, в письмах был яд… Вы мне не верите? Этого не может быть? Но, мсье Постоянный, послушайте меня… Может быть, это другое! Я задам вам один вопрос: скажите по совести, если мсье Латуш, произнося эту свою речь, упадет замертво, как те двое, вы тоже скажете, что это естественно?