Роковое кресло - [8]

— А что можно ему сказать? Скажу: «Мужайтесь, мой друг…»

Итак, в этот же вечер, когда уже пробило десять, какая-то одинокая тень с величайшими предосторожностями, желая избежать слежки, заскользила по пустынным тротуарам старинной площади Дофин и остановилась перед низким домиком. В вечерней тишине пустой площади глухо стукнул дверной молоток.

Глава 3 Шагающий ящик

После ужина Ипполит Патар никогда не выходил из дому. Он знал, что такое гулять ночью по улицам Парижа. Он слышал разговоры, да и читал в газетах о том, что это очень опасно. Когда он думал о ночном Париже, ему всегда представлялись темные, кривые улочки, разбросанные то тут, то там одинокие фонари и подозрительные тени, подстерегавшие припозднившихся обывателей, как во времена Людовика XV.

И поскольку мсье Патар проживал в отвратительном квартале Бюси, занимая тесную квартирку, которую, не захотел покинуть и после литературных успехов, и после академической славы, то, пробираясь той ночью узкими старинными улочками, пустынными набережными и темным Новым мостом к тихой площади Дофин, он не увидел никакой разницы между тем, что ему рисовало воображение, и мрачной реальностью.

Боялся.. Он боялся грабителей… И особенно журналистов…

Ипполит Патар дрожал при мысли, что какой-нибудь репортеришка застанет его, постоянного секретаря, здесь в то время, как он совершает ночную вылазку к новому академику Мартену Латушу.

Тем не менее для такого исключительного дела он предпочел спасительную темноту яркому свету дня И вообще, если начистоту, мсье Ипполит Патар в эту ночь не столько беспокоился о том, чтобы вопреки всем обычаям официально объявить новоиспеченному академику, что он избран (событие, о котором тот, впрочем, не мог не знать), сколько ему хотелось выяснить у самого Мартена Латуша, правда ли, что он заявил о снятии своей кандидатуры и отказе от кресла магистра д'Аббвиля.

Ведь именно об этом писали вечерние газеты. И если это было верно, то положение Французской академии становилось ужасным и смешным.

Ипполит Патар не стал колебаться. Прочитав после ужина ужасную новость, он надел пальто и шляпу, прихватил зонтик и вышел на улицу… На абсолютно темную улицу… И теперь дрожал на площади Дофин перед дверью Мартена Латуша, взявшись за дверной молоток.

Он несколько раз ударил, но дверь не открылась.

Тут постоянному секретарю показалось, будто слева от него в дрожащем свете одинокого фонаря появилась какая-то странная, удивительная, непонятная тень.

Да, он увидел нечто вроде шагающего ящика! Квадратного ящика на ножках, который бесшумно возник и скрылся в ночи.

Патар ничего не увидел, ничего не различил над ящиком. Это был шагающий ящик! Ночью! На площади Дофин! И мсье постоянный секретарь исступленно забарабанил в дверь молотком.

Лишь с большим трудом он осмелился бросить еще один взгляд в сторону, откуда появилось это странное видение.

В этот момент раскрылось, осветилось слуховое окошко в старой двери дома Мартена Латуша. Луч света ударил в обезумевшее от страха лицо постоянного секретаря.

— Кто вы? Что вам надо? — спросил грубый голос.

— Это я, мсье Ипполит Патар.

— Патар?

— Постоянный секретарь… Академии…

При слове «Академия» окошечко с шумом захлопнулось, и мсье постоянный секретарь вновь оказался один на безмолвной площади. Тут он опять увидел, теперь уже справа, тот самый шагающий ящик.

По худым щекам чрезвычайного представителя знаменитой компании Бессмертных заструился пот, однако к чести мсье Ипполита Патара следует заметить, что паника, которой он чуть было не поддался в этот ужасный миг, началась не столько от безумного видения шагающего ящика и не из страха перед грабителями, а скорее от мыслей об афронте, которому подверглась Французская академия в лице своего постоянного секретаря.

Ящик, появившись, тут же исчез.

В какой-то прострации несчастный Патар растерянно озирался по сторонам.

Ах, эта старая, старая площадь с ее исхоженными тротуарами, лестницами, мрачными фасадами домов, с огромными, черными и пустыми глазницами окон, пропускавшими уже никому не нужные сквозняки в заброшенные и покинутые Бог знает сколько лет тому назад комнаты.

Молящий взгляд мсье Ипполита Патара обратился на мгновение поверх остроконечных крыш к небесному своду, по которому скользили тяжелые тучи, а затем вновь спустился на землю, как раз вовремя, чтобы вновь увидеть в тусклом свете луны перед Дворцом правосудия шагающий ящик.

Он изо всех сил бежал на своих ножках со стороны Орлож. Это была дьявольская картина!

И бедняга в отчаянии вцепился обеими руками в деревянную ручку зонтика.

Вдруг он так и подскочил. Позади него словно что-то взорвалось.

И послышался гневный голос:

— Это снова он! Снова он! Ну я сейчас ему покажу!

Ипполит Патар прислонился к стене. Ноги стали ватными, не было сил даже позвать на помощь… Что-то вроде палки от метлы завертелось над его головой. Он закрыл глаза, готовый пожертвовать собой ради Академии. А когда открыл их снова, то удивился тому, что еще жив. Палка от метлы, продолжая вращаться над ворохом юбок, удалялась, сопровождаемая шумом галош, шлепающих по тротуару.

Значит, эта метла, крики, угрозы предназначались вовсе не ему. Он вздохнул с облегчением. Однако откуда возникло это новое явление?