Роковая ошибка княгини - [10]

Такая щедрая она была, и такая красивая! И такая воспитанная, благородная, с тихим голосом, и… и всё время звала мужа, вспоминала Александра с тоской. Брата, князя Алексея Николаевича, который неотлучно был с ней, и дежурил у её постели, она не замечала — ей был нужен муж, только он и никто больше! Видимо, она его очень любила, раз без конца звала его. Он приехал только через неделю, будучи на каком-то очень важном совещании в Москве — ну как же, он же министр, у него же столько дел! А княгиня всё понимала, и не обижалась, вот только, наблюдая за тем, как Гордеев помогает её матери выйти из кареты, Саша уже задумывалась, а что это были за дела? Очередная красавица с лёгким нравом? А такая прекрасная женщина, верная, преданно любящая, тем временем, лежала переломанная на больничной койке и ждала его…

Думать об этом было невыносимо. Но ещё невыносимее было наблюдать за тем, как развивается роман её матери с Гордеевым, в то время как его жена, наверное, опять ждала его, совсем одна в своём огромном имении за рекой.

— Ты поступаешь неправильно. — Сказала Александра матери, когда господин министр удалился из её дома, прежде, проведя там ночь. И хорошо, если одну — предыдущие сутки Александра была в больнице, дежуря вместе с Аней, так что наверняка судить не могла.

— О чём ты? — Как ни в чём не бывало спросила Алёна, перелистывая страницу в модном журнале. Заграничном, отметила Саша. Стало быть, это он ей привёз, чтобы не скучала в его отсутствие.

— О чём я? — Повторила Александра, чувствуя, что клокочущая ярость наполняет всё её естество. — Изволь, о том мужчине, которого я видела сегодня, выходящим из твоего дома! С рассветом. Что это было, позволь узнать? Вечерние посиделки затянулись до пяти утра? Что же он на завтрак не остался?

— Не смей говорить со мной в таком тоне! — Резко сказала Алёна, отложив журнал, и посмотрев на дочь в высшей степени неодобрительно. Так, как будто это она провела ночь с другим мужчиной при живом муже, а не наоборот. — И, позволь спросить, ты что же, следишь за мной? По просьбе своего отца, или по собственной инициативе?

— Я всего лишь возвращалась домой после ночной смены, после того, как проводила Аню к ней на квартиру. Ей нужно было помочь донести вещи, которые она берёт к себе, чтобы постирать. Ей отдельно за это доплачивает господин Воробьёв, а одна она бы всё не унесла — пришлось бы ходить по нескольку раз.

— Это чудовище заставляет тебя работать по ночам в своей больнице, а ты по-прежнему продолжаешь его выгораживать. — Констатировала Алёна. — И, я надеюсь, ты хотя бы стирать эти больничные пелёнки вместе с нею не стала?

— А даже если и стала бы — что в этом такого? — Полюбопытствовала Александра. — Не вижу здесь абсолютно ничего зазорного!

— И тебе нравится такая жизнь? — Не без укора спросила её мать.

— Мне нравится то, что люди искренне улыбаются мне, мама! И они ждут меня с радостью, и когда я прихожу к ним, они становятся счастливее, понимаешь? Потому, что я помогаю им! Потому, что я даю им надежду. Потому, что без меня они не справились бы!

— Он сделал тебя такой же рабыней, как и он сам. Это петля, из которой нет выхода, Алекс, а ты зачем-то полезла в неё добровольно!

— За тем, что я убеждена — я поступаю правильно. И спасённые жизни лучшее тому подтверждение. Их уже четверо, мама! Четверо, представляешь? Четыре жизни я спасла, сама! Троих в больнице, и четвёртого, совсем недавно, на реке. Это был маленький мальчик, он чуть не утонул. Серёжа вытащил его, едва тот ушёл под воду, но он больше не дышал. А я сделала ему искусственное дыхание, и он снова ожил! Бедняжка, он был так напуган, что мать узнает, и побьёт его… Но мы пообещали никому ничего не говорить, вот только строго-настрого запретили ходить на реку одному.

— «Мы» — это ты, и твой Авдеев? — Уточнила Алёна, сдвинув брови на переносице. Из всей истории дочери она услышала только то, что хотела услышать.

— Да. «Мы» — это я, и мой Авдеев.

— Мне не нравится, что ты столько времени проводишь с этим молодым человеком! — Сказала она тогда.

— А мне не нравится, что ты спишь со всем городом, мама! — Воскликнула Александра, поднявшись из-за стола. — И, раз уж мы заговорили о кавалерах, то давай лучше поговорим о твоём драгоценном министре!

— Не смей мне дерзить, нахальная девчонка!

— Да что из этого неправда, мама? Ты ведёшь себя, как… как… Господи, это всё неправильно! И Арсений… где он был, когда вы… когда ты… Господи, неужели он всё это слышал? — Она закрыла лицо руками, и отвернулась к окну, но Алёна успокоила её:

— Он попросился в ночное со своим другом, сынком пастуха, и его старшим братом. Я отпустила. Он вернулся не раньше, чем пришла ты, и сразу лёг спать. Измучился, бедняжка, всю ночь пас лошадей.

— Спасибо. — Кое-как собравшись с силами, сказала Александра. А потом обернулась на мать, и покачала головой. — Мама, так нельзя! Ты поступаешь неправильно. Гордеев — это… это уже слишком, в самом деле! Остановись, прошу тебя, остановись, пока не поздно!

— Считаешь, твоя мать не достойна министра? — Смеясь, спросила Алёна, откинувшись на спинку стула и приняв расслабленную позу. Похоже, её происходящее ни в коей мере не беспокоило.