Роковая кукла - [24]

С появлением ватаги грызунов лошадки сбились в кучу с одной стороны от дверного проема, чтобы освободить путь. Мы последовали их примеру. Маленькие суетящиеся звери не обращали на нас никакого внимания. Их интересовали только пули, и они, толкаясь, сновали туда-сюда, пытаясь схватить странную добычу так яростно, как будто от этого зависела их жизнь. Снаружи прибывали красные шарики, и все так же с глухим шумом взрывались и разлетались пули. Свистун поджал ноги и опустился на пол, раскинув щупальца.

— Собирают урожай, — предположил он. — На черный день.

Я согласился. Похоже, Свистун прав. Темные шарики — это стручки, наполненные семенами, и дерево нашло своеобразный способ их распространения. Да, шары — это стручки, но не только. Они могут использоваться в качестве оружия, как это и произошло в нашем случае. Наверно, дерево давно ожидало нас, и, как только мы приблизились к нему на нужное расстояние, оно открыло огонь. Если бы радиус попадания был меньше и мы были застигнуты стрельбой в открытом месте, нам пришлось бы туго. Я еще чувствовал боль в боку, а на щеке я нащупал маленькую царапину.

Нам повезло, что красное здание стояло неподалеку. Сара уселась на пол, положив винтовку на колени.

— Все нормально? — спросил я.

— Устала — и все! — ответила она. — Думаю, что нам ничего не мешает обосноваться прямо здесь.

Я осмотрелся. Тэкк спешился, но Смит сидел в седле, прямой как стрела. Он высоко поднял голову, склонив ее немного набок, как будто прислушивался. С его лица до сих пор не исчезло идиотское выражение счастья.

— Тэкк, — сказал я. — Не могли бы вы и Смит разгрузить лошадей? Я пока поищу дров.

Мы захватили с собой походную печку, но было глупо тратить горючее, имея возможность раздобыть дрова. Да и, кроме того, костер, вокруг которого можно собраться и поболтать, — совсем другое дело.

— Я не могу заставить его спуститься, — почти плача, сказал Тэкк, — он не слушается меня. Он попросту не обращает внимания.

— Что с ним? Он ранен?

— Не думаю, капитан. Полагаю, он наконец оказался там, куда стремился. Я думаю, он добрался до места.

— Вы имеете в виду тот голос…

— Здесь, в этом здании… — сказал Тэкк, — здесь когда-то, возможно, был храм. Дом напоминает культовую постройку.

Извне дом действительно походил на церковь, но было трудно разглядеть его изнутри. Солнечные лучи проникали в дверь, вход ярко освещался, но дальше была абсолютная темень.

— Его нельзя оставлять так на всю ночь, — сказал я. — Надо снять его. Вдвоем мы сможем стащить его с седла.

— А что потом? — спросил Тэкк.

— Что вы подразумеваете под «потом»?

— Мы снимем его сегодня. Но что мы сделаем завтра?

— Черт возьми! — сказал я. — Очень просто. Если он не придет в себя, мы поднимем его и привяжем к седлу, чтобы он не выпал.

— Вы хотите сказать, что собираетесь его увезти отсюда? Из того места, которое он искал и нашел? Он стремился сюда почти всю свою жизнь!

— На что ты намекаешь? — закричал я. — На то, что мы поставим на себе крест и останемся тут навсегда только потому, что этот блаженненький идиот…

— Должен напомнить вам, капитан, — мрачно заметил Тэкк, — что не кто иной, как этот блаженненький идиот, начертал наш маршрут. Если бы не он…

— Господа, — вмешалась Сара, — пожалуйста, потише. Вы, по-видимому, не понимаете, капитан, что мы не можем покинуть это место так быстро, как бы вам хотелось.

— Не можем покинуть? — сказал я сквозь зубья — Что же задерживает нас?

Сара указала на дверь.

— Наш друг-дерево выбрало нас в качестве мишени. Я наблюдала за ним. Все, чем оно бросается в нас, падает на пандус. Не было ни промаха. Выход за дверь будет стоить нам жизни. Даже эти грызуны не всегда могут увернуться, как они ни малы и ни юрки.

Я увидел, что дорога, ведущая к дому, кишела скачущими по ней семенами. То здесь, то там лежали маленькие крысиные тела, распростертые и неподвижные.

— Дерево устанет, — предположил я. — У него истощатся силы или кончатся боеприпасы.

Сара покачала головой.

— Не думаю, капитан. Какая, вы полагаете, высота дерева? Четыре мили? Пять миль? Его крона тянется на несколько верст вверх, а шириной достигает, наверное, мили. И сколько же, по-вашему, стручков, наполненных семенами, может расти на таком дереве?

Я понимал, что Сара права, что она рассчитала верно. Если дереву будет угодно, мы не сдвинемся с места в течение многих дней.

— Доббин, — обратился я к лошади. — Может, вы объясните, что происходит? С какой стати дерево лупит по нам?

— Благородный сэр, — сказал Доббин. — Я не пророню ни слова. Я следую за вами. Я несу ваше имущество. Большего я для вас не сделаю. Вы не получите ни информации, ни помощи. Вы недостойно вели себя по отношению к нам, и в глубине души я не вижу оснований, чтобы вас поддерживать.

Легкой походкой из темноты приблизился Свистун. Его щупальца шевелились, а два глаза на их кончиках светились.

— Майк, — просвистел он, — любопытное зданьице. Напоминает о древних тайнах. О давних временах и чудесах. Наводит на мысль о том, что здесь кто-то есть.

— Ага, ты того же мнения, — заметил я.

Я снова взглянул на Смита. Он так и не пошевелился. Слепой продолжал прямо сидеть в седле. На его лице, как и прежде, застыла маска безумного счастья.