Рокоссовский. Терновый венец славы - [12]
— Милые детки, смотрите за нашей крохой, — говорила бабушка Анна, вытирая слезы. — Вы же везете ее в Тмутаракань.
Ада смотрела на всех живыми, умными не по возрасту глазами и улыбалась.
— Ишь как она рада, смеется себе — и все, — говорил дедушка Петр. — Ничего, ничего, все будет хорошо. Напрасно ты, Анна, расстраиваешься. Род Барминых живуч.
Поближе к полудню, пятого июля, Рокоссовские покинули Кяхту.
Дорога шла по ровной, как стол, степи. На первой повозке сидел возница-монгол, сносно владеющий русским языком, — его специально прислали из Урги для сопровождения Рокоссовского. Вторую повозку занимала Юлия с дочкой, а на последней находился Рокоссовский. Эта повозка была загружена походной юртой и другими дорожными принадлежностями. Ружье и удочки, на прощание подаренные комбригу руководством областного комитета партии и правительством Бурят-Монгольской АССР, были всегда под рукой. Все телеги были крытыми.
Стоял июльский знойный день. Над путниками широко опрокинулся голубой купол неба, а вокруг простиралась рыжая, широкая степь. Далеко, на самой кромке горизонта, как сказочные привидения, маячили отроги горных хребтов.
Дороги не было видно, но монгол вел этот небольшой караван по едва заметной колее.
Рокоссовский соскочил в повозки и подошел к жене.
— Дочурка спит?
— Да, только что поела и уснула.
— Как настроение?
— Так себе.
— Привыкай, милая Люлю, к кочевой жизни. Знала, за кого выходила замуж.
Хрустели по гальке колеса, будто на ленивых волнах, покачивалась походная спальня. С небольшими остановками они ехали уже более девяти часов. Внезапно наступила ночь. По дороге попадались юрты, вокруг них пылали костры.
Рокоссовский, положив руки под голову, устремил взгляд в небо. Ему казалось, что он ни разу не видел такого темного бездонного неба, столь ярко горящих звезд. Все это было похоже на необычайно громадный купол цирка, густо усеянный искусственными огнями. Прислушиваясь к монотонному скрипу колес, он невольно улыбнулся: его жена и дочь беззаботно спят в самом сердце Азии, где когда-то земля гудела от грозных всадников Чингисхана и Батыя.
Они остановились на ночлег на берегу небольшой речки Буры.
Утром Рокоссовский проснулся очень рано, когда монгол только что увел лошадей на водопой, а дочка и жена еще спали.
На востоке багряным отсветом горел горизонт. Мохнатый прозрачный сумрак высвечивал обширную долину, на которой паслись овцы, лошади и верблюды.
Вскоре проснулись жена и дочка. Рокоссовский никогда не думал, что такими восторженными и душевно глубокими могут быть отцовские чувства. С тех пор как родилась Ада, он отдавал ей все свободное время. И теперь, едва она проснулась, он ее умыл, накормил и отправился с ней гулять. Малышка только что научилась ходить: она то стояла и лепетала «папа, мама», то шла, то, держась за отцовскую руку, бежала. У отца ликовала душа — он поднимал ее, как пушинку, и целовал в пухленькие щечки.
Юлия, счастливо улыбаясь, наблюдала за ними и не скрывала радости.
Уже поднялось солнце и начало подогревать землю. Отец поднес девочку к ближайшей юрте. Они вместе наблюдали, как полуголый карапуз — от горшка два вершка — ведет на веревочке здоровенного верблюда, подводит его к тюкам. Пожилой монгол кричит: «Сок!» — и по этой команде верблюд покорно опускается на колени и спокойно ждет, пока его навьючат. А рядом ждет своей очереди другой верблюд, который привязан к воткнутой в землю палочке. Выдернуть палочку или порвать веревочку для верблюда не составляет никакого труда, однако он этого никогда не сделает: верблюд понимает, что его привязали.
Монгольские пустыни были очень похожи на степи Даурии, где Рокоссовскому приходилось воевать. Но по мере продвижения к столице Монголии начала появляться гористая местность, сосновые и березовые леса, склоны холмов, сплошь покрытые багульником. Лошади шли тяжело, а потом и вовсе остановились — пришло время их кормить.
Глухо шумел лес. Рокоссовский взял на руки дочку и пошел на гулкий и дробный стук. На сосне сидел дятел, наряженный в темно-синий фрак с красным подбрюшником и белым галстуком. Он, деловито разглядывая результаты своего труда, старательно долбил клювом.
Лес и горы мало-помалу редели, и постепенно появились песчаные холмы, а за ними глубоководная река. Здесь они остановились на ночлег.
Утром Рокоссовский уговорил монгола пойти на рыбалку. Над рекой висел густой туман; было прохладно. То тут, то там появлялись на воде круги — резвилась рыба. Рыболовы забросили удочки. Почти мгновенно поплавок задрожал и пошел ко дну. Рокоссовский умело подсек и начал подводить рыбу к берегу, а затем выбросил ее на поверхность. На солнце затрепетал всеми цветами радуги громадных размеров сиг.
Поминутно рыбаки вытаскивали то чебака, то сига, то крупного тайменя.
— По нашей буддийской вере, рыбу ловить категорически запрещается, — сказал монгол.
— Почему?
— Рыба является живым существом, и ее душа в будущем вполне может переродиться в человека, может, даже она уже была человеком и попала в воду за какие-то грехи.
— А как же овцы, лошади, которых вы употребляете в пищу? Это соответствует буддийским представлениям о неприкосновенности всего, что живет на земле?
Путешественник и торговец XIII века, Марко Поло (1254–1325), родился в семье венецианского купца. В 1271 году сопровождал отца и дядю, купцов Николо и Маттео Поло в их путешествие в Северный Китай – морем к юго-восточным берегам Малой Азии, оттуда сушей через Армянское нагорье, Месопотамию, Иранское нагорье, Памир и Кашгар. В 1275 году торговый караван добрался до столицы Ханбалыка, где путешественников радушно встретил хан Хубилай. Марко Поло, заинтересовавшийся страной и изучением монгольского языка, обратил на себя внимание хана и был принят к нему на службу.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман современного писателя-историка Юрия Когинова посвящен Петру Ивановичу Багратиону (1765–1812), генералу, герою войны 1812 года.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Исторический роман известного современного писателя Олега Михайлова рассказывает о герое войны 1812 года фельдмаршале Михаиле Илларионовиче Кутузове.
Новый исторический роман современного писателя Ивана Фирсова посвящен адмиралу Д. Н. Сенявину (1763–1831), выдающемуся русскому флотоводцу, участнику почти всех войн Александровского времени.