Рокоссовский. Клинок и жезл - [159]
Хрущёву не помог даже визит в Польшу, чтобы удержать там ситуацию под жёстким контролем. Но что он, заложник своей либеральной политики, мог сделать в тех обстоятельствах? Он сам своим докладом на XX съезде КПСС и запалил фитиль под польской пороховой бочкой.
19 октября 1956 года необычно многочисленная советская делегация прибыла в Варшаву. В это время шла работа пленума ЦК польской компартии. Московские гости прибыли без приглашения. Хрущёв, Микоян, Молотов, Каганович и командующий войсками стран Варшавского договора маршал Конев. Такой состав свидетельствовал о многом, в том числе и о том, что в случае необходимости для наведения порядка может быть применена сила. Министр обороны СССР маршал Жуков тем временем отдал соответствующие распоряжения: Северная группа советских войск и Балтийский флот были приведены в состояние повышенной боеготовности. Часть эскадры двинулась к Гдыне. Поляки заволновались. Сторонники Гомулки заговорили о военном перевороте. Делегаты пленума «потребовали от министра национальной обороны объяснений». Две советские танковые дивизии уже шли на Варшаву. Рокоссовский пытался успокоить делегатов, пояснив, что ничего особенного не происходит, советские войска, дислоцированные в Западной Польше, проводят плановые манёвры. Но это только сильнее взволновало участников пленума. Сторонники Гомулки настояли на том, чтобы советские танки были остановлены и возвращены в места постоянного пребывания.
Судя по всему, Рокоссовский в дни октябрьского кризиса был настроен решительно. В Москве тоже перебирали варианты силового решения проблемы. 19 октября состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, обсуждали результаты поездки в Польшу, взвешивали варианты. Среди прочего в рабочих записях заседания есть такая стенограмма: «Выход один — покончить с тем, что есть в Польше. Если Рокоссовский будет оставлен, тогда до времени потерпеть».
Но «покончить» не осмелились. Уже вызревала Венгрия, вызревала масштабнее и опаснее. Но в Венгрии, к счастью, не было Войска Польского, которое — существовала такая опасность — могло встать на сторону возмущённых толп. С Гомулкой удалось договориться о главном: новое польское правительство гарантировало «не отступать от курса социалистического строительства» и не нарушать дружественных политических и экономических связей с СССР.
Хрущёв позже рассказывал о визите в Польшу, в том числе и о своём разговоре с Рокоссовским. Тот будто бы доложил ему, что дело плохо, что «антисоветские, националистические и реакционные силы выросли и что если необходимо предотвратить рост этих контрреволюционных элементов силой оружия, то он в нашем распоряжении…». Но Хрущёв настоял на том, что «руководить Польшей должны поляки». Это была сдача позиций.
Эпоха торжества интернационала в Польше в очередной раз заканчивалась. К власти пришёл Владислав Гомулка. В августе 1948 года, как пишут польские историки, Гомулка стал жертвой «еврейской оппозиции в верхушке компартии»: его освободили от обязанностей генерального секретаря. «…И эта диктатура «малого народа» длилась в Польше вплоть до октября 1956 года». По мнению историка, частью этой диктатуры невольно являлся и маршал Рокоссовский.
22 октября Хрущёв направил в Варшаву письмо, в котором «советская сторона выразила согласие на отзыв из Войска Польского генералов и офицеров советских вооружённых сил». Был там и отдельный пункт, касавшийся Рокоссовского. Маршал отзывался тоже.
Ещё 20 октября Рокоссовский вышел из состава Политбюро ПОРП. 10 ноября сложил полномочия министра национальной обороны Польши и вице-премьера. 13 ноября подал в отставку со всех государственных постов, а спустя два дня отбыл в Москву.
Почти одновременно с ним из Войска Польского уволились 19 генералов и 25 офицеров. Процесс был запущен, и массовый исход советских военных кадров из Польши продолжался до середины 1957 года.
Феликс Чуев записал рассказ А. Е. Голованова, который общался с Рокоссовским после его возвращения в Москву: «В Польской Народной Республике на высоких постах он пробыл семь лет. В 1956 году там начались волнения, выступления против власти коммунистов. «Польское Политбюро не знает, что делать. День и ночь заседают и пьют «каву», — говорил Константин Константинович. — А в стране сложная обстановка, убивают коммунистов… Я слушал-слушал, пошёл к себе в кабинет и вызвал танковый корпус…» В ту пору Польше не удалось порвать с социализмом. Но Рокоссовский был вынужден улететь в Москву — навсегда. Говорят, всего с одним чемоданчиком. Как обычно».
Из Rodzinny Polska маршал уезжал расстроенным, обескураженным, как будто в самый разгар сражения его предали самые надёжные люди. Жене в сердцах сказал: «Ноги моей больше здесь не будет».
Всё своё имущество роздал сослуживцам, друзьям и знакомым — в знак признательности за годы совместной службы, за верность и преданность.
Слово своё, это тяжёлое слово, граничащее с проклятием, он держал до конца жизни. Константин Вильевич подтвердил: кто бы его ни звал, какие бы приглашения из Польши он ни получал, неизменно отвечал отказом. «В Польше, кроме как проездом, он больше не был никогда».
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.