Рок–роуди. За кулисами и не только - [26]

«Что за чёрт», — промелькнуло в моём мозгу, когда она впилась в меня губами. Я определённо не собирался трахнуться с этой голой тёткой, лежащей на холодном песке.

На пляже было темно, хоть выколи глаза, но сквозь шум волн я различил голос Хилтона, зовущего меня по имени. Но в этот момент эта дикая штучка задрала ноги и обхватила ими меня за пояс — ну что ж Хилтону придётся подождать, но только я начал её долбить, как на меня сверху навалилось чьё–то тело. От неожиданности я заорал. Хилтон, голый и мокрый, вылезая из воды, споткнулся и навалился на нас со всего размаху, да так «удачно», что его отросток врезался мне в низ спины. Тут же меня охватил ужас, вспомнился тот случай в Нью–Йорке, который я поклялся себе забыть, мозги мгновенно захлестнуло яростью. Я соскочил со своей кобылки и набросился, вопя страшные ругательства, на беднягу Хилтона. Я вцепился ему в горло, повалил на песок и, не помня себя, стал душить.

— Таппи, чёрт тебя дери, — хрипел, задыхаясь, он. — Да, что с тобой?

Но только когда ярость, завладевшая мной, немного поутихла, пальцы мои разжались. Я отпустил Хилтона, и обернулся, моя тётка уже была далеко и шла по пляжу, явно направляясь домой. Попробуйте представить, что я чувствовал, только что не задушив своего лучшего друга, из–за того подонка, которому я, ничего не подозревая, позволил отсосать у меня тогда, в Нью–Йорке?

Я потерял из виду Кита Альтмана, того журналиста из Нью—Мюзикл-Экспересс, после вечеринки в Песках. Я предложил ему переночевать в доме моего отца, но он не пошёл с нами на пляж, и если честно, я из–за пережитых волнений, просто про него забыл. Ну и какого же мне было, когда я, вернувшись домой, весь в песке, вспотевший и всё ещё сгорающий от стыда из–за происшествия с Хилтоном, обнаруживаю Кита (которого впустил мой отец) лежащего в моей постели, да ещё не одного, а с какой–то юной красавицей.

— Я ненадолго, — вскричал он, услышав, как я открываю дверь своей спальни.

— Ничего, ничего, продолжай, — сказал я, улыбаясь, по крайней мере, хоть у кого–то выдался удачный вечер. — Я пойду, приготовлю всем чай.

Я спустился на кухню и поставил чайник.

Кит был молодым преуспевающим репортёром, который поехал от газеты с нами в Ньюкасл, чтобы написать статью о наших выступлениях. Из под его пера выходили отличные статьи (а надо сказать, NME тогда была, как и сейчас остаётся, одной из лучших британских музыкальных изданий), высокий, привлекательный шатен, дамочки не обделяли его своим вниманием, что он и доказывал в данный момент, находясь в моей спальне.

Только я себе налил чаю, как входная дверь затрещала под ударами чьего–то кулака. Чёрт! Чёрт! Принесла же нелёгкая Дейва Финли! Самого известного в Ньюкасле задиру и хулигана.

— Где она? — зло зарычал Дейв.

— Кто?

— Моя подружка, вот кто, — сильно втягивая воздух прямо перед моим лицом, гневно прогремел он, как если бы хотел учуять на мне её запах.

— Её здесь нет, Дейв, честно. Я видел её сегодня в Песках, но я только что вернулся с моря. Прости, дружище, но я устал и мне смертельно хочется спать.

— Мне сказали, она ушла с одним малым. Я убью этого ублюдка, мать его, попадись он мне.

С этими словами он развернулся и быстрыми шагами стал удаляться к калитке.

Я прикрыл дверь и посмотрел на потолок, сквозь доски которого доносился всё убыстряющийся скрип моей несчастной кровати. Вздох вырвался из моей груди. Дейв Финли. Кличка его была среди наших — «Головамолот», потому что он укладывал всех наповал одним ударом своей головы, и это было счастьем для поверженных, потому что обыкновенно он этим и ограничивался. А прямо надо мной, мой друг, красавчик, изысканно одетый столичный журналист, затачивал своё древко, нисколько не предполагая, чья под ним подружка.

Я её сразу узнал, когда они спустились ко мне на отцовскую кухню, такие удовлетворённые и взъерошенные. Выражение блаженства мигом слетело с лица Кита, как только я рассказал о визите Дейва Финли, и о том, на что этот человек способен, когда ему что–то не нравилось.

— Я должен исчезнуть, — запаниковал Кит.

— Ты сейчас один никуда отсюда не уйдёшь, сынок. Если, вдруг, Финли вернётся и найдёт её здесь, он подумает, что это я её драл.

Подружке Дейва, судя по всему был неинтересна наша перебранка, она молча сидела, разложив на кухонном столе свою сумочку, и тщательно подводила помадой губы. Кончив, она спрятала своё зеркальце и встала.

— О, мальчики, прекратите. Он не так уж плох. — Она одарила нас очаровательной улыбкой и поправила волосы. — Я бы не отказалась от чашечки чая, поухаживаете за мной?

— Слушайте, дамочка, вы уйдёте с ним. Вы оба сейчас же уйдёте. Я серьёзно, Кит, ты заберёшь её отсюда, немедленно, куда угодно, ей здесь нельзя оставаться.

Я вызвал такси. Быстро проверив пустынную улицу, на предмет её дружка, я вытолкал их из дома, и она уехали. Дейва Финли нигде, к счастью, поблизости не оказалось. Со вздохом облегчения я поднялся наверх, сдёрнул испачканные простыни и рухнул без сил на голый матрац. Ну и вечерок!

На следующий день, проспав всего несколько часов, мне предстояло возвращаться в Лондон. Попрощавшись с отцом, которому, как вы понимаете, понравились наши ночные приключения, я снова выехал на трассу.