Рок-поэтика - [56]

В творчестве Башлачева можно выделить несколько центральных тематических и смысловых «узлов» (мотивы зерна, колокольчика), которые позволяют представить все его творческое наследие в качестве развернутой парадигмы слово (песня) — поступок—судьба. «Вечный пост» поэта — бдение предвосхищаемого будущего мира.

Основная причина кризиса слова в творчестве Я. Дягилевой — кризис веры: если башлачевское слово онтологично и орудийно, зиждется на вере в преображение нынешнего мира, где инструментом Апокалипсиса является слово, то Дягилева не верит в возможность изменения мира посредством слова. Принятие молчания осмысливается ею как приобщение к качественно иному бытию: ад представлен как лишение имени, невозможность собственной речи, отсутствие собственного голоса, т.е. ад — это непонимание и ненужность речи, сфера «оно». Противостояние обезбоженному миру как миру «оно» возможно только в таких формах как сумасшествие, сон или смерть.

Особенности поэтики произведений Кинчева связаны с расширенной базой мета-текста и наличием группы как коллектива со-авторов и со-исполнителей. Для Кинчева новый этап в творческом развитии связан не только с принятием православия, но и заменой «я-оно» модели отношения к миру моделью «я-ты» (Ты). Обращение к Высшему Собеседнику носит характер исповедальности и покаяния. Лирический герой Кинчева — сумасшедший или дурак, довлеющий скомороху и юродивому.

Как представляется, для Кинчева тесно связаны проблема антигероя и проблема слова как Слова. Лидер «Алисы» интерпретирует в своих произведениях слово как некую действенную силу (песни «Родина», «Небо славян», «Слово», «Инок, воин и шут», «Крещение»). Образ подлинного рок-художника для него воплощен в триединстве Инок-Воин-Шут — т.е. юродивый, проповедующий истину смехом и мечом слова.

Каждому из рассмотренных нами рокеров присуща актуализация тех или иных аспектов философии диалога.

Произведениям Башлачева во многом созвучны положения об ответственности (башлачевская антроподицея, христология), богоявленности Лица Другого (ср.: «Я тебя люблю <…> Я верую тебе»), языке как основе диалога (башлачевское отношение к слову), приоритете «духовного поступка» над искусством как «тенью реальности» и необходимости последнего быть претворенным в «естество» (жизнетворчество и создание персонального поэтического мифа), о признании Мессии (про-мессианская идея жертвенности и самоизвольной гибели во благо других), мета-этике как основе «первой философии» (башлачевский взгляд на проблемы добра-зла, жизни-смерти и пр.).

В творчестве Я. Дягилевой очень глубоко запечатлены такие проблемы, как: «космическая бездомность» (особенности пространственно-временного континуума как непригодного для жизни, смысловой локус «чужого дома» и «желтого мира»), опасность преобладания «Я-Оно» над «Я-Ты» (тема безличного враждебного окружения, противостояние «мы-они»), богоутрата и богооставленность, проблема человека, добра и зла (редукция амбивалентности рай-ад), тема божественного Зова и человеческого ответа на этот зов.

В произведениях Кинчева одними из центральных являются мотивы двоеверия (язычество-христианство), карнавала и юродства (ярко выраженный карнавально-зрелищный характер выступлений «Алисы»), поиска Бога, проблема отношения я-ты и я-Ты, опасности «рокового теоретизма», проблема соотношения слова и поступка, творчества и жизни, скрытая внутренняя религиозность (раннее творчество «Алисы»).

***

Особую поэтику рок-произведения можно интерпретировать как проявление трансгрессии — преодоления непреодолимой границы, запретов и норм социального, культурного и др. планов, экспликантами которого выступают смерть, безумие, ситуация праздника, религиозно-мистический экстаз.

В отличие от трансцендирования, которое «континуально» и имеет положительный предел в себе самом, трансгрессия «дискретна» и абсолютизирует само состояние переходности.

Если цель «обычного» диалога — достижение понимания как «положительного» предела, «трансгрессивный» диалог в роке стремится к пределу «негативному» как самозарождающейся и требующей своего преодоления границе.

Трансгрессию в роке можно интерпретировать как предел, границу между культурой и контркультурой, которая иллюстрирует, с одной стороны, присущую человеку потребность выходить за рамки наличного и обыденного, и, с другой стороны, отражает свойственное культуре самопреодоление и самоотрицание с целью обновления и дальнейшего развития: сфера пограничного, маргинального — это сфера самоотчета культуры и способ обращения к Другому.

Как специфическое понятие второй половины-конца XX века трансгрессия означивает абсолютизацию состояния переходности и приоритет синергетических установок, а также отражает потребность поиска новых ценностных ориентиров.

Данные тенденции отразились во многих явлениях контркультуры и андеграунда, в частности, в роке.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Сурова О. «Самовитое слово» Дмитрия Ревякина // Новое литературное обозрение. — 1997. — №28. — С. 320.

2. Шехтер Т. Е. Маргинальный статус художественной культуры // Метафизические исследования культуры. Вып. 4. — СПб.: Алетейя, 1997. — 340 с. — С. 57—81.