Рок-поэтика - [28]

Если пользоваться терминологией рецептивной эстетики, то «для интерпретации рок-текстов <…> крайне необходимо очертить транссубъективный горизонт понимания рок-композиций реципиентом, обозначить тот социальный контекст, в котором осуществляется рецепция произведения», где в качестве «реципиента» рок-произведений выступает определенная социально-возрастная группа28, для которой рок есть не что иное как «инструмент „поколенческой самоидентификации“» [59, с. 4]. Персонифицированным прототипом субкультурного реципиента является Орфей как антагонист Прометея (т.е. некий антигерой): «мы сталкиваемся с тем, что преобладающим культурным героем является плут и (страдающий) богоборец, который создает культуру ценой вечной муки <…> фигуры, представляющие совершенно иную действительность, мы видим в Орфее и Нарциссе (которые родственны Дионису, антагонисту бога, санкционирующего логику господства и царства разума) <…> орфический и нарциссический опыт мира отрицает опыт, на котором зиждется мир принципа производительности. В нем преодолевается противоположность между человеком и природой, субъектом и объектом» [152, с. 172, с. 177].

В социуме молодежные субкультуры выполняют роль символико-игрового протеста против «культуры взрослых», впоследствии интегрируясь с ней.

Помимо этого, поскольку «закрепленная в культуре инициация как расставание с детской жизнью в современном обществе, особенно в секуляризованном, превращается просто в расставание с жизнью», «смысл русского рока» состоит в «сопровождении подростка во время инициационного перехода» [90, с. 209]. В частности, эта функция закреплена за восприятием аудиозаписей. Реципиент — это, с одной стороны, прототип героев многих песен, с другой стороны — лицо, стремящееся подражать тому или иному герою, а также своему кумиру, «рок-звезде». Рок-аудиторию на выступлении определенной группы составляют по преимуществу фанаты (т.е. горячие поклонники), которые принадлежат одной субкультурной прослойке. Если для рок-поэта парадигма соотношения жизни и творчества может быть обозначена как «песня-поступок-судьба», то для рок-реципиента она соотносится с принципом «что пою /слушаю, так и живу».

Представители молодежных субкультурных течений, с одной стороны, сознательно отграничиваются от общества институтов и общественной жизни, воспринимая их как атрибуты конформизма и истеблишмента, но, с другой стороны, в субкультурных группировках мы видим попытки создания собственных «общин», «братств», основанных не на опыте и использовании, а на отношении. Подтверждением может служить факт создания т.н. «коммун» хиппи и неформальной молодежи. Наиболее известными и популярными из них были Гринвич-Виллидж, Ист-Виллидж (Нью-Йорк), Норт-Бич, Сансет-Стрип (Лос-Анжелес), Хейт-Эшбери (Сан-Франциско) и др. Более того, существовали целые «вольные города», «альтернативные общества», «коммуны» со своим «уставом» и «правом», население которых состояло исключительно из нонконформистов (например, Христиания в Копенгагене). Отмечу также, что многие рок-фестивали проводились на огромной по протяженности площади в течение двух и более дней и были рассчитаны на многотысячную аудиторию, представляя собой таким образом феномен локального «муниципального устройства»29.

Взаимодействие автора и реципиента

Самобытность общения исполнителя и аудитории связана с «экзистенциальным фактором» реализации рок-произведения: сейшн, рок-действо, значимы для обеих сторон диалога, прежде всего, как ситуация переживания общей причастности единому мироощущению. Доминанта рока лежит «не в сфере музыки, а в сфере культурно-исторической экзистенции» [131, с. 49]. При передаче сообщения происходит непосредственное влияние друг на друга автора и реципиента, как принадлежащих одному социокультурному пространству. Определенный тип сознания порождает соответствующую модель актуализации авторского сознания, и обратно — рок-произведения порождают определенный тип сознания реципиента. Реакция последнего на ту или иную композицию, тот или иной альбом во многом определяют динамику развития дальнейшего творчества группы.

Исследователи рока усматривают в его природе архаическое первобытное начало, т.к. непосредственное отношение, первичное событие-отношение наиболее близко «дикарям», людям, не ведающим познания30. Буберовское «псевдо-отношение» как «чувство зависимости» либо «погружение в самость» («растворение» Я в Боге или самоустранение Я), где Я либо «аннулируется», либо считается слишком слабым для роли носителя отношения, можно соотнести с «коллективным трансом» в роке, который носит временный характер. Чистое же отношение как «переходное» между «погружением» и «сосредоточенностью» коррелирует с общей установкой рок-реципиента на приоритет экзистенции. Как отмечает М. Бубер: «Коллективность не есть связь. Она — связанность» [155, с. 153].

Это справедливо по отношению к рок-аудитории в той мере, в какой она разобщена и не представляет собой сплоченное единство. Однако, с другой стороны, философ говорит о «сущностном Мы» — истинной общности, существующей как альтернатива толпе: «Под „мы“ я разумею соединение многих независимых, достигших самости и самоответственных личностей, утверждающееся именно на почве этой самости и самоответственности и благодаря ним существующее. Главная особенность Мы в том, что между его сочленами имеется (или временно возникает) сущностное отношение» [135, с. 207].