Рок царя Эдипа - [32]

— Ма-а, я жду!

Инна выдохнула и открыла дверь.

Алексей отвернулся. Он, наверное, не ждал, что мать войдет. Он просто дурачился.

— Ну что у тебя тут? — улыбнулась Инна.

«Надо смотреть твердо, улыбаться, быть естественной».

Алексей протянул ей мочалку, она намылила ее, провела по его гладкой коже. Непроизвольно поджимала пальцы, чтобы не коснуться ими его тела.

Алексей вздрогнул, сжался, опустил голову.

— Ой, сколько у тебя родинок.

— А у тебя? — хрипловато спросил сын.

— Нет, ты — в отца. А вот подмышки брить не надо. Это… аннэчурли… Как?

— Неестественно, — перевел Алексей и добавил: — Но гигиенично.

— Все! — Инна хлопнула его по спине. — Дальше сам.

И только когда вышла из ванной, почувствовала, как бешено колотится сердце.

«Это аннэчурли, неестественно, — подумала она. — Он уже должен стесняться матери в этом возрасте».

С утра она села на телефон. Теперь надо было обзвонить всех своих старых знакомых.

Татьяне она позвонила в первый же день, но трубку никто не брал. Теперь тоже — длинные гудки. Странно.

— Мне нужен телефон, — забурчал отец. — Ты надолго?

— Звони, у меня никто не отвечает.

Алексей еще спал.

Инна выпила кофе, снова села к телефону. Теперь самое трудное — разыскать Сашу и Костю, Юриных друзей. Она перед ними виновата.

От злобы и отчаяния тогда разругалась с ними. В чем они-то виноваты? В том, что остались живы?

— Алло, простите, может быть, вы мне поможете, — заговорила она быстро, как только на том конце ответили: «Общежитие». — Скажите, пожалуйста, как позвонить на завод?

— На какой завод?

— Ну вот ваше общежитие от завода, да?

— Нет, от фабрики.

— Ну от фабрики, как туда позвонить?

— А вам кого надо?

— Мне?.. Ой… Сашу, а фамилия… Или Костю… Константина…

— Фамилия?

— Паухов! Да! Паухов Константин, точно! — закричала она радостно. Из дальней памяти так вовремя всплыла эта фамилия.

— Э, — коротко сказала вахтерша. — А Ельцину вам не надо позвонить?

— Нет. — Инна не поняла иронии. Она уже выпала из российской жизни. Дома она запросто могла позвонить и Клинтону. — А что?

— Паухов у нас гендиректор.

— Костя?

— Константин Егорович.

— Ну!

— Дам телефон секретарши. Попробуйте.

Инна записала на клочке бумаги телефон и тут же набрала.

После долгих объяснений с секретаршей оставила свой номер, ей обещали перезвонить.

— Ку-ку! — показалась сонная физиономия Алексея. — С кем мы треплемся с утра пораньше?

— Да вот есть с кем! — улыбнулась Инна. — «…У меня еще есть адреса, по которым найду мертвецов голоса…» Ты вообще стихи любишь?!

— Ага! «Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик…»

— Технарь! — пренебрежительно сказала Инна. — Что ты понимаешь?

— Ничего не понимаю, — вдруг серьезно сказал Алексей. — Я ничего не понимаю… Девушка, мы с вами раньше не встречались?

— С чего ты взял?

— Мне ваше лицо знакомо.

— Встречались, — тоже серьезно ответила Инна.

Леша минуту смотрел на нее как-то восторженно и испуганно.

— Это была ты?

— Я.

Они оба поняли, о чем идет речь. О той давней зимней встрече-сказке.

Зазвонил телефон.

— Алло!

— Инна? Это Костя.

Она еще не вернулась из воспоминаний, рассеянно переспросила:

— Кто?

— Паухов Костя, — понизив голос, сказал он.

— Господи, Костя. Здравствуй…

— Здравствуй, Инна… Давно в Москве?

— Нет. Костя, ты меня прости. Слышишь, я тогда наговорила тебе. И Саше тоже…

— Саша умер.

— Боже мой! Когда? От чего?

— Язва. Три года назад.

— Опоздала.

— Кто это? — шепотом спросил Алексей.

Инна махнула рукой, мол, иди, потом. Но он никуда не ушел, остался рядом.

— Зря ты это, — сказал Костя. — Мы на тебя и не обижались. Понятно же.

— Ты-то как, Костя? Ты большой начальник теперь?

— А ты американка, да?

— Я — русская, Костя. Ой, надо бы встретиться. У тебя как со временем?

— Есть. Давай.

— Костя, ты правда на меня не обижен?

— Нет, я на тебя не обижен…

— Что, Костя, что?

— Потом, при встрече.

— Нет, сейчас скажи, я с ума сойду…

— Да так… Сашка… У него, знаешь, вся жизнь потом наперекосяк. Пил же страшно. Губил себя. Говорил, грехи замаливает.

— Господи, Костя, что ты говоришь?

— Правду. Он в Юркиной смерти себя винил.

— Это я виновата!

— Это жизнь виновата… Я ж говорил — при встрече. Разговор непростой.

— Конечно, конечно…

— Говори когда.

— Ты говори, ты босс, у тебя все расписано…

— Я русский босс, всегда занят, но всегда свободен.

— У меня сын женится, Костя.

— Поздравляю. А… ты?

— Я — уже, — засмеялась Инна и вдруг почувствовала, что на том конце провода возникло какое-то недовольство.

«В чем дело? — подумала она. — С какой стати?»

— Кто это был? — спросил Алексей, когда она, договорившись с Костей о встрече, положила трубку.

— Любопытство не порок, а большое свинство. Это старый знакомый. Мой и папин.

«Они думали, что я верность Юре сохраню на всю жизнь, — корила себя Инна. — Для русских это нормально… Судьба, долг, вечность, вся жизнь… Впрочем, Тэд тоже думал о судьбе…»

Надя приехала, когда мать и сын уже собрались выходить. Они оставили деду самые подробные инструкции — Алексею стало плохо, он постеснялся вернуться в дом, пришлось уезжать. А позвонить нельзя — телефона у Екатериничевых нет.

— Лека, ты дурак! — смеялась Надя. — Что ж ты так напился? Я сразу поняла — свалишься. С моим отцом тягаться бесполезно.