Родовая магия - [3]

Хмыкаю. Драко, Драко, братик мой любимый… Ну почему я не могу полюбить тебя по-настоящему? Не как брата, а как парня? А впрочем, думы на этот счет уже думаны-передуманы, как мной, так и до меня. Ну нереально — по крайней мере, для меня — влюбиться в парня, с которым выросли вместе, в одном доме, как одна семья.

Моя матушка отдала меня Малфоям, когда мне и двух лет от роду не было. Папа к тому времени своим чередом сошел в могилу, как и все ее мужья, и она решила снова выйти на охоту. Конечно, я этого не помню, но прекрасно могу себе представить ее, стоящую перед леди Малфой, в шикарном бальном платье, держащую за руку меня — двухлетнюю крошку, толком не стоящую на ногах. «Ах, Цисс, ну ведь это такая малость! Ведь у тебя у самой ребенок, ты знаешь, как должна вести себя мать… А ваши эльфы прекрасно умеют заботиться о детях. И потом, это же всего лишь на пару недель! Я же должна понять, подходим ли друг другу мы с Эрнестом (или Джорджем, или Рикардо, или подставьте-любое-мужское-имя-и-не-ошибетесь-такой-тоже-был). Ты же не хочешь, чтобы я упустила любовь всей моей жизни правда? Ну, Цисси, мы же родственники, в самом деле…». И Нарциссу Малфой, которая прекрасно понимает, что если меня не приютит она, то это сделает какая-нибудь более безбашеная мамина подруга, которая забудет обо мне через пару часов, убежит на вечеринку или уедет на пикник, а я просто умру от голода в ее доме.

Конечно тетя Цисси меня приютила, и конечно «пара недель» на самом деле длится и по сей день. Драко, — единственный, а потому донельзя избалованный ребенок, — поначалу относился ко мне настороженно, пытался поднять рев, и всячески отбрыкивался от всех попыток нас подружить. К счастью, Нарцисса не одна в доме занималась с детьми. Кто бы мог поверить, что холодный и высокомерный Люциус Малфой может часами укачивать раскапризничавшегося сынишку, возиться с ним, нашептывать что-то бесконечно ласковое и успокаивающее, отвлекать, утешать? Но ведь именно так он и делал — усаживал хнычущего Драко на колени и принимался болтать с сыном, рассказывал ему сказки, баюкал, если тот никак не успокаивался… Стоит ли удивляться, что Драко так любил отца и во всем ему подражал? Со мной Люциус никогда не был так ласков, хотя всегда относился ко мне по-доброму. Но, благодаря тому, что он всегда знал, как утихомирить сына, постепенно до Драко дошло, что от моего появления его не станут любить меньше, и он перестал вредничать. В общем и целом, лет пять с тех пор Драко относился ко мне так, как и положено брату — дразнил, дергал за косички, мигом бросал меня, если приезжали в гости другие мальчишки и играл со мной, только когда мы оставались одни… Я хорошо помню день, когда все изменилось.

После похорон очередного мужа, в поместье заявилась мать. До этого я ужасно по ней скучала, хотя и не видела еще никогда в жизни. Два раза в год — на Рождество и на день рождения — я получала от нее Совиной почтой подарки — именно такие как мне на тот момент хотелось. Он ни разу не ошиблась, ни разу не опоздала… До сих пор точно не знаю, кто из них двоих все-таки отправлял их на самом деле — тетя Цисс, или Люциус… Может статься что они вместе. Все открылось, когда она приехала. Сначала я ужасно ее испугалась — она была такой странной, такой недосягаемо-элегантной, прекрасной, словно далекая, холодная звезда, и в то же время очень высокомерной, и бесчувственной почти до неприличия. В знак траура она была одета в черное узкое платье, облегающее ее идеальную фигуру как перчатка, и широкополую шляпу, украшенную пушистыми черными перьями. Из-под шляпы кокетливо выпущен был на лоб гладкий завиток иссиня-черных волос, а когда она посмотрела прямо на меня своими холодными черными глазами, меня пробрала дрожь.

— Мерлин! — визгливо вскрикнула она и засмеялась. — Неужели это моя Блейзи-Дейзи? Ну-ка иди и поцелуй свою мамочку, малышка! — но я стояла, как парализованная, скованная страхом перед этой незнакомой женщиной, и потрясенная обращением. «Блейзи-Дейзи» — так меня с недавних пор стал дразнить Драко, и я просто ненавидела это прозвище! А мать, казалось, и не заметила ни моей реакции, ни того, что ее просьбу я так и не исполнила. Она как ни в чем ни бывало, повернулась к Нарциссе, и продолжала рассказывать жутко трагическую историю о смерти своего последнего мужа.

— Блейз, детка, ты ничего не хочешь сказать матери? — поинтересовалась Нарцисса, воспользовавшись театральной паузой, которую мать сделала в своем рассказе. Как ни странно, именно ее спокойный голос вывел меня из ступора.

— Спасибо за подарок, мамочка, — брякнула я первое, что мне пришло в голову. Дело было в том, что на день рождения Драко, пятого июня, Люциус подарил сыну юниорскую метлу, и тот так обрадовался подарку, что почти не расставался с ним ни на миг в течение нескольких недель. И все-таки мне однажды посчастливилось, и Драко, будучи в особенно благодушном настроении, позволил мне ровно пять минут полетать на своем сокровище по холлу. Это было что-то! С тех пор я буквально заболела полетами. Конечно, выпросить метлу у такого же помешанного на полетах Драко дольше чем на пять минут было нереально… И тогда седьмого сентября, на мой день рождения, совы принесли мне подарок от мамы — изящную украшенную золотистыми кисточками метлу. Она была не такой скоростной как у Драко — и рассчитана была на девочку, а не на мальчика, но это была метла! Моя собственная, настоящая метла! И теперь я могла гонять по дому и саду вместе с Драко, а не таскаться за ним по пятам в надежде, что ему надоест, и он разрешит прокатиться, хотя бы на несколько минуток.