Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев - [91]

Могли ли неандертальцы использовать столь сложную технологию? Выделкой шкур занимались намного раньше, чем 300 000 лет назад, о чем свидетельствуют остатки коллагена и волос ниже «горизонта копий» в Шёнингене, а поверхность костяных инструментов там зашлифовалась в течение многих часов использования. Что касается памятников индустрии Кина, в Жонзаке среди следов износа на большом числе исследованных артефактов есть сглаженные поверхности, явно полученные в результате обработки свежих кож. Это говорит о том, что очистка шкуры у неандертальцев была важным этапом первичной обработки туши.

Однако на одном из инструментов были обнаружены характерные следы, свидетельствующие о том, что им работали с высушенной шкурой. Возможно, его использовали для подготовки шкуры, снятой в другом месте, или принесли в Жонзак уже бывшим в употреблении; впоследствии его определенно вновь подвергали ретуши.

Помимо указания на конкретные виды деятельности, которыми занимались в Жонзаке, это дает основания полагать, что шкуры северных оленей в охотничьих лагерях наряду с мясом, салом и костным мозгом составляли часть тех материалов на разных стадиях производства, которые было принято носить с места на место.

Зачем неандертальцам было нужно столько шкур? Один из возможных вариантов ответа, который едва ли когда-нибудь рассматривался: варка шкуры вместе с костями, сухожилиями и копытами — широко известный метод изготовления клея. Высвобождающийся коллаген дает вязкое вещество, которое со времен Средневековья использовалось благодаря не только своей прочности, но и пригодности для тонкой работы[152], поскольку оно самоклеящееся, сжимается при высыхании и восстанавливается при нагреве, как березовый деготь. Однако для этой цели подходят даже обрывки, и не нужно так тщательно обрабатывать шкуры, как это делали неандертальцы.

Так что очевидный ответ — одежда. Во многих реконструкциях неандертальцев изображали завернутыми в поношенные, рваные шкуры. Кроме того, утверждалось, что относительный дефицит мелких хищников с хорошим мехом говорит об использовании только свободно накинутых на плечи шкур. Однако температурное моделирование показывает, что если неандертальцы не обладали супертолстым слоем жира и густым, как у медведей, мехом, то жизненной необходимостью было иметь какую-то одежду. Чтобы добиться хорошей теплоизоляции, не обязательно подбивать одежду росомашьим мехом[153]; у неандертальцев был выбор из северных оленей, туров, медведей и других животных. Кроме того, для пошива не требуются и иглы с ушками: можно проколоть шкуры камнем, костью или даже деревянным шилом и ими же проталкивать нить, а не вытягивать ее.

А как же ноги? Об обуви с жесткой подошвой ничего не известно, а от более мягкой следов не остается. Изготовить обувь относительно просто: с задней конечности оленя снимается готовая «труба», которая натягивается на ногу; если сделать это со свежей кожей, то по мере высыхания она плотно обхватит стопу.

О том, что неандертальцы могли заниматься изготовлением одежды, говорят, помимо очевидной физиологической потребности, многочисленные свидетельства в пользу интенсивной обработки шкур с целью их размягчения и растягивания, особенно следы на зубах в результате зажимания и, возможно, пережевывания. Они хорошо совпадают с признаками износа зубов у охотников-собирателей, которые проделывают это со шкурами и сухожилиями, и, более того, почти идентичны износу на образцах ранних Homo sapiens. Представить себе эти популяции в парках из оленьего меха не так уж сложно, однако у неандертальцев, обитавших на открытых, а потому более холодных пространствах, износ выражен еще сильнее.

Итак, одежду они носили, особенно неандертальцы культуры Кина. Но о каком количестве шкур идет речь? На довольно простой комплект одежды для взрослого, состоящий из накидки для верхней части тела и штанов или юбки, уйдет как минимум пять больших шкур. На всю работу от начала и до конца понадобится от 20 до 80 часов на выделку в зависимости от вида животного и особенностей технологии. Это обмундирование каждые несколько лет требует замены; кроме того, еще нужна одежда для детей и одеяла для младенцев[154]. Помимо стертых зубов можно вспомнить утолщенные от огромных тяговых усилий руки неандертальцев — в основном из-за того, вероятно, что обработкой шкур занимались всю жизнь.

Если и этого мало, то к весьма распространенным кремневым изделиям с характерными следами использования добавляется недавно открытая группа костяных орудий сложной формы. Эти орудия изготавливались из ребер: неандертальцы обрезали кость, сужая ее и формируя скругленный кончик. Пока известно только пять образцов, найденных на двух стоянках: один в Пеш-де-лʼАзе, а четыре на расстоянии всего 35 км от него, в Абри-Пейрони. Залегали они в разных слоях: на одной стоянке — с бифасами, на другой — с дисковидными орудиями. Все эти предметы повреждены, однако об их первоначальной форме можно судить по почти идентичному им целому предмету, обнаруженному в 1907 г. в Ла-Кина: он резко изогнут с одного конца, а противоположный конец нетронут. Эти инструменты — практически точные копии «лиссуаров», или лощил, которые встречаются не только в более поздних культурах