Родник жемчужин - [109]

О встань, как Иса, и взлети на изумрудный тот престол,

Руками вырви очи звезд, казни их равнодушный хор!

Ты Водолеево ведро у старца-неба отыми!

С султана-полдня ты сорви его венец, будь смел и скор!

А ежели захочешь ты на полюс неба залететь,

Похить трех жен у Мертвеца и прочь умчись во весь опор!

Ты пламя солнца разогрей, перо волшебное сожги!

Ты небу голову сруби! Кинжал Бахрама[122] – твой топор!

Нейди тропой игры пустой, – иди божественной тропой,

Ты рук беспечностью не мой, – таков наш будет уговор.

* * *

Когда под сенью райских кущ собой украсила айван

Невеста высшего и скрыт был голубою тканью стан[123],

Всем показалось, что вошла восточной спальни госпожа,

Полночной тьмы густую прядь решив запрять под чачван.

Из яхонтов сготовил мир питье, врачующее дух,

Из мозга времени изгнал унынья хмурого дурман,

И на подвешенном ковре фиглярить начала судьба.

Из-под эмали кубка встал шар солнца, золот и багрян.

И показалась, засверкав, из-под зеркального зонта

Верхушка самая венца того, кто на небе султан.

Казалось, что идут гулять жасминолицые красы

И вырос на лугу небес у ног их пламенный тюльпан.

Луна склонила лик туда, где стан на Западе разбит,

На берег выпрянул из волн челнок, покинув океан.

Прекрасней солнца, в дверь мою вступила полная луна, –

Тот лик и самое Зухру пленил бы, ярко осиян.

Она душиста и свежа, побег рейхана – прядь ее[124].

Струится пряный ветерок, мир благовонен, как рейхап.

Растертым мускусом она лицо посыпала луны,

Под благовонною рукой запел шиповник свой дастан…

Что он гласит? Он нам гласит, что нынче праздник, торжество!

Хосрову мы поем стихи, – в них поздравляется хакан.

Шамсиддин Мухаммад Хафиз

Об авторе

Шамсиддин Мухаммад Хафиз (ум. в 1389 г.) – величайший персидский лирик, автор непревзойденных газелей. Стихам Хафиза свойственны глубина мысли и совершенство формы.

Газели

Песня! Брызнуть будь готова – вновь, и вновь,

  и вновь, и снова!

Чашу пей, – в ней основ основа – вновь, и вновь,

  и вновь, и снова!

Друг, с кумиром ты украдкой посиди в беседе

  сладкой, –

Поджидай к лобзаньям зова, вновь, и вновь,

  и вновь, и снова!

Насладимся ль жизнью нашей, коль не клонимся над чашей?

Пей же с той, что черноброва, – вновь, и вновь, и вновь, и снова!

Не найти от вас защиты, взоры, брови и ланиты, –

Вы моим очам обнова – вновь, и вновь, и вновь, и снова!

Ветер! Ты в воздушной ризе, мчась к любимой, о Хафизе

Ей бросай за словом слово – вновь, и вновь, и вновь, и снова!

Перевод К. Липскерова

* * *

Ветер нежный, окрыленный, благовестник красоты.

Отнеси привет мой страстный той одной, что знаешь ты.

Расскажи ей, что со света унесут меня мечты,

Если мне от ней не будет тех наград, что знаешь ты,

Потому что под запретом видеть райские цветы

Тяжело, – и сердце гложет та печаль, что знаешь ты.

И на что цветы эдема, если в душу пролиты

Ароматы той долины, тех цветов, что знаешь ты?

Не орлом я быть желаю, видеть землю с высоты:

Соловей-Хафиз ту розу будет петь, что знаешь ты.

Перевод А.Фета

* * *

Ты, чье сердце – гранит, чьих ушей серебро – колдовское

  литье,

Унесла ты мой ум, унесла мой покой и терпенье мое!

Шаловливая пери, тюрчанка в атласной каба,

Ты, чей облик – луна, чье дыханье – порыв, чей язык –

  лезвие!

От любимого горя, от страсти любовной к тебе –

Вечно я клокочу, как клокочет в котле огневое питье.

Должен я, что каба, всю тебя обхватить и обнять,

Должен я хоть на миг стать рубашкой твоей, чтоб вкусить

  забытье.

Пусть сгниют мои кости, укрыты холодной землей, –

Вечным жаром любви одолею я смерть, удержу бытие.

Жизнь и веру мою, жизнь и веру мою унесли –

Грудь и плечи ее, грудь и плечи ее, грудь и плечи ее.

Только в сладких устах, только в сладких устах, о Хафиз, –

Исцеленье твое, исцеленье твое, исцеленье твое!

Перевод А.Кочетпова

* * *

Аромат ее крова, ветерок, принеси мне

И покой, – я ведь болен, – хоть на срок принеси мне!

Для души изнуренной дай хоть малость бальзама,

С доброй вестью о друге хоть пять строк принеси мне.

Взор и сердце в бореньи. С тетивы ее взгляда

И от стрелки-ресницы хоть намек принеси мне.

На чужбине, в разлуке постарел я, – из чаши

Сладкой юности, ветер, ты глоток принеси мне.

Дай ту чашу пригубить всем понурым, но если

Этот будет напиток им не впрок, – принеси мне.

Брось о завтрашнем, кравчий, размышлять, – иль охранный

За печатями рока ты листок принеси мне.

В ночь над плачущим сердцем пел Хафиз неустанно:

«Аромат ее крова, ветерок, принеси мне!»

Перевод К.Липскерова

* * *

Дам тюрчанке из Шираза Самарканд, а если надо, –

Бухару! В ответ индийской жажду родинки и взгляда.

Дай вина! До дна! О кравчий, ведь в раю уже не будет

Мусаллы с ее садами и потоков Рукнабада.

Из сердец умчал терпенье – так с добычей мчатся тюрки –

Рой причудниц, – тот, с которым больше нет ширазцам слада.

В нашем жалком восхищенье красоте твоей нет нужды.

Красоту ль твою украсят мушки, краски иль помада!

Красота Юсуфа, знаю, в Зулейхе зажгла желанья[125],

И была завесы скромной ею сброшена преграда.

Горькой речью я утешен, – да простит тебя создатель! –

Ведь в устах у сладкоустой речь несладкая – услада.

Слушай, жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых

Речи о дороге жизни – вразуменье, не досада.