Первая:
«ПВК — поездка в Краснодон».
Вторая:
«ПМ — памятник Павлику Морозову».
Директор хотел было что-то сказать, но Кира Петровна не удержалась и перебила его.
— Вот, ребята, — громко сказала она, — вы мне не верили… Секреты от меня устраивали… А теперь послушайте, что я сама ещё раньше без вас записала… Слушайте…
Она открыла сумочку, достала свою синенькую записную книжечку, открыла её и громко, на весь класс, прочитала:
«Выяснить возможность поездки всем классом на зимние каникулы в город Краснодон».
Ребята были ошеломлены. Они не знали, как выразить свой восторг. Толя Яхонтов поднял руку.
— Егор Николаевич, а можно крикнуть «ура»? — спросил он.
— Можно, только потихоньку!
И тогда весь пятый «Б» под команду Толи Яхонтова дружным шопотом произнёс:
— Ура, ура Кире Петровне!..
Четырнадцатая глава. Танцы на льду
Конечно, все понимали, что поездка всем классом в Краснодон — дело нешуточное. Вопрос разбирался на совете дружины. Пришла и Кира Петровна. Антон сказал, что поездку надо провести как пионерский поход и что он тоже поедет. Вожатый Лёва Думской из девятого «Б» тоже вызвался ехать. Кира Петровна радовалась. Она видела, что она не одна, что вся школа помогает ей.
Но больше всех радовались пятиклассники. Особенно Петя Ерошин. Не надо больше таиться от матери, не надо копить, можно снова лакомиться булочками в буфете.
Владик рассказал папе о поездке рано утром, во время зарядки. Сергей Сергеевич, тяжело топая под музыку вслед за сыном, сказал:
— Если всем классом, я, конечно, не возражаю. С вами ведь и взрослые поедут?
— А как же! — отозвался Владик, старательно делая «глубокий вдох» и «продолжительный выдох». — С нами и Антон поедет, и Кира Петровна, и комсомольцы.
— Тогда ладно, — сказал папа. — А как у тебя дела с отметками?
— Это ты насчёт показателей? — усмехнулся Владик. — Дела ничего…
Как только окончилась зарядка и папа занялся водными процедурами, Владик подбежал к своему столу, схватил табель и понёсся к папе:
— Вот, смотри, какие дела!
У папы были мокрые руки, поэтому Владик сам развернул табель и показал. По всем предметам — пять, пять, пять… Пятёрки выглядели очень симпатично — толстенькие, пузатенькие, словно котята. На них можно было любоваться без конца.
— Ну что ж, Владик, за это я тебя уважаю, — сказал папа и мокрой рукой легонько похлопал сына по голой спине.
Владику было очень приятно слышать эти слова, но он ничего не сказал, отнёс табель на место и вернулся к умывальнику. Папа стоял у крана и намыливал лицо. Глаза ему залепило белыми хлопьями.
— Владик, где ты? — кричал он.
— Что ты кричишь! — засмеялся Владик. — Я здесь.
— Вот что, — говорил папа, споласкивая лицо и отфыркиваясь. — Сколько лет будут лежать твои коньки у меня в столе? Только место занимают. Мне, что ли, на них кататься?
— Катайся, мне не жалко! — сказал Владик, занимая папино место у крана.
— Нет, пожалуйста забери их к себе. Нечего там склады устраивать.
— Ладно, папа.
В тот же день, после школы, Владик достал из папиного стола тяжёлый свёрток, полюбовался на сверкающие конёчки, потом выдвинул из-под своей койки «ящик сокровищ» и спрятал их туда.
Там они пролежали около месяца. А через месяц, в середине декабря, когда ударили первые морозы, Владик и Петя уговорились пойти на каток.
Вечером Петя зашёл за Владиком. Владик достал коньки, показал их товарищу, потом туго-натуго стянул их ремешком, и друзья отправились в путь. Они поехали на самый большой каток, в Центральный парк. С такими чудо-конёчками и туда не стыдно!
Как только они вышли из метро на площадь, они ещё издали увидели гирлянды цветных огней за длинным серебристым мостом. Электрическое зарево стояло над парком. Весёлые вальсы плыли в морозном воздухе.
Владик подбежал к окошку кассы. Коньки он держал так, чтобы их всем было видно. Ему не терпелось поскорей выйти на лёд. Нетерпение у него, если можно так выразиться, скопилось в ногах.
— Два в Зеркальный! — с гордостью сказал он.
Это была его давнишняя мечта, ещё с прошлого года, — попасть на Зеркальный каток. Но со «снегурками» и думать нечего было туда соваться — только срамиться. Зато сейчас — совсем другое дело.
Друзья миновали высокие затейливые ворота и зашагали по утоптанному снежку аллеи. Она вела к раздевалке, огибая круглый каток.
На нём было полно народу. Круг за кругом, круг за кругом мчались мальчики, девочки, взрослые. Казалось, что все они стоят на огромной белой, освещённой огнями патефонной пластинке, которая без остановки вращается под весёлую плавную музыку.
Самые быстрые конькобежцы, заложив руки за спину, вихрем проносились сквозь толпу, делая ловкие, красивые «заножки» на поворотах.
В раздевалке тоже было светло и людно. Приятно было видеть пунцовые щёки, разрумяненные первым морозцем, ветром, молодостью, расширенные от быстрого бега глаза, седые от инея волосы… Весёлые оклики, обрывки песен, шутки, шарканье коньков по мёрзлому полу наполняли раздевалку.
Владик и Петя быстро переобулись, сдали пальто и, держа друг друга за руки, зашагали к Зеркальному катку.
Это был удивительный каток! Лёд на нём был особенный — гладкий, как стекло. Недаром он назывался Зеркальным.
