Родник - [14]

— Нет, — тихо сказала Кира Петровна. — Дело в том, что Егор Николаевич назначил… меня…

— Тебя?.. — Елена Ивановна обернулась, но сразу же спохватилась. — А впрочем, что же это я… И правильно, Кира, и берись. Класс, по существу, неплохой.

— Побаиваюсь я отчего-то, — сказала Кира Петровна. — Не знаю, с чего начать, как мне к ним подступиться.

— Главное, я тебе скажу, Кируша… — старая учительница взяла Киру Петровну за руку, — главное — любить их надо, вот что.

— Всех любить? — спросила Кира Петровна.

— А как же! Конечно, всех. Ведь это наши… наши советские ребята, наши орлы… герои наши будущие… как же их не любить!

— Не знаю, Елена Ивановна, — призналась Кира Петровна, — мне всё кажется, будто у них на уме — только бы пошалить да пошуметь.

Елена Ивановна улыбнулась:

— Конечно, не без того; пошалить, пошуметь они не прочь. Но учиться они тоже любят. Только надо их заинтересовать…

Она стала говорить о том, что педагогу надо знать свой предмет назубок. И не только свой предмет, но и про всё на свете надо знать: и про футбол, и про театр, и про политику… И что строгость тоже нужна, верней — не строгость, а требовательность.

— Вот если они поймут, — говорила она, чуть поводя пальцем, — что ты требовательна к ним не ради себя, а ради них самих, тогда у тебя авторитет будет вот такой. — Елена Ивановна высоко подняла руку, и широкий рукав байковой кофты съехал вниз.

Кира Петровна внимательно слушала. Старая учительница говорила с увлечением. Её покрытое мелкими морщинками круглое лицо раскраснелось, выпуклые глаза заблестели…

Неподалёку на низенькой скамеечке сидела Асенька и читала журнал «Мурзилка». На коленях у неё сидел толстый рыжий кот, заглядывал в журнал и громко мурлыкал. Можно было подумать, что он тоже читает.

Вдруг раздался звонок.

— Поди, внученька, спроси.

Асенька спихнула кота, побежала в сени и вернулась с докладом:

— Бабушка, там, по-моему, мальчишки…

— Какие мальчишки?.. Кира Петровна, сходи узнай.

Кира Петровна с Асенькой подошли к входной двери, открыли её, и в сени сразу же набилась ватага ребят. Тут были и Толя Яхонтов, и Митя Журавлёв, и Лёня «лопушок», и смуглый Игорёк Резапкин, и Владик Ваньков, и Петя Ерошин — словом, все тридцать три «богатыря». Часть не поместилась в сенях и осталась на крылечке.

— Вы что это, ребята?.. Что это значит?.. — растерянно спросила Кира Петровна.

Мальчики узнали учительницу и стали снимать шапки.

— Мы, Кира Петровна, — ответил за всех Толя, — мы просто проведать Елену Ивановну пришли.

— Да, но куда столько?

— А мы сначала делегацию выбрали. Пять человек: вот меня, Игорька, Митю… И мы пошли… а они все за нами потащились… Ну зачем пришли? — грозно прикрикнул он на ребят.

— Бабушка, — побежала Асенька в комнату, — бабушка, там весь класс пришёл!.. Ой, бабушка, они все же не влезут!

Бабушка вся просветлела, засияла всеми морщинками. Она стала обмахивать лицо платочком:

— Пусть заходят, пусть… Кто там? Толя, Владик, Митя, Лёня, заходите! Только, чур, раздеваться.

— Эй, ребята, раздевайтесь! — скомандовал Толя.

— А куда вешать? — шопотом спросил Лёня.

— Куда? Ладно, клади прямо на пол, и всё.

Ребята в сенях складывали свои пальто грудой прямо на пол и по одному проходили в комнату.

— Здравствуйте, Елена Ивановна! Здравствуйте, Елена Ивановна!

Елена Ивановна каждому отвечала приветливым кивком головы.

Скоро в комнате стало полно, а гости всё прибывали. Асенька отступила к бабушкиной тахте.

— Хватит! — испуганно сказала она. — А то мы все раздавимся.

— И верно, что хватит, — вмешалась Кира Петровна. — Давайте в две смены, что ли. Потом поменяетесь.

Теперь она совсем по-другому смотрела на этих белобрысых, русых, тёмных стриженых мальчиков. Она смотрела на них с некоторой тревогой, с некоторым беспокойством и в то же время немного как бы по-матерински. Теперь это уже не просто чужие мальчики, которых она должна учить географии, — нет, теперь это её мальчики, её ученики, которых она должна растить и воспитывать. Было над чем задуматься.

Мальчики жались один к другому, боясь шевельнуться, чтобы ничего не разбить, не уронить…

Вдруг Толя словно вспомнил что-то, вышел в сени и, расталкивая ребят, вернулся с яркокрасным, весёлым цветком в тяжёлом глиняном горшке.

— Вот, Елена Ивановна, это вам… потому что цветы… вы любите. Это «Ваня Мокрый»…

Он поставил горшок на пол возле тахты и выпрямился, багровый от натуги и смущения.

Тут Игорёк тоже вышел в сени и вернулся с чем-то большим, покрытым газетой. А когда он снял газету, все увидели деревянную клетку. В клетке на жёрдочке сидела, съёжившись, серенькая птичка с жёлтой каёмочкой на крыльях.

— А это вам, Елена Ивановна, чтобы вам не скучно было… Он поёт. Это щегольчик. Только он сейчас волнуется.

Щегольчик тоненько пискнул. Все засмеялись. Асенька кинулась к птичке. Елена Ивановна покачала головой.

— Спасибо вам, милые мои ребятки, — тихо заговорила она. — Спасибо, что не забываете свою старую учительницу… Мы только что сидели, толковали про вас, а вы — вот они, легки на помине.

— А что про нас толковать! — крикнул Костя Кисляков, и все засмеялись.

Так уж было заведено: что Костя ни скажет, всё казалось смешным.