Родная земля - [5]

В годы первого Сопротивления ему пришлось непродолжительное время жить на территории, оккупированной противником. Тогда он работал паромщиком, перевозил грузы по морю. Как-то к нему пришли солдаты из экспедиционного корпуса и приказали перебросить в Тхыа-Тхиен интендантский отряд, перевозивший продовольствие. Пришлось везти. На лодку его погрузили оружие, провиант, снаряжение. Пришло двое французов из экспедиционного корпуса и несколько солдат-охранников из марионеточных войск.

Старик договорился с друзьями лодочниками, чтобы те взяли к себе в лодки конвой. На пароме же оставил только одного солдата. Улучив удобный момент, Дыок размозжил ему череп и столкнул труп в море. Трофеи же доставил партизанам провинции Тхыа-Тхиен. Но автомат убитого им французского солдата решил увезти с собой, в партизанский район провинции Куанг-Бипь.

Целую неделю провел он тогда у партизан провинции Тхыа-Тхиен. Товарищи беседовали с ним, разъясняли непонятное. Он слушал и запоминал. За день до отъезда Дыок встретился с несколькими ранеными бойцами-земляками. Поговорили. Вспомнили родные места. Дыок подумал и решил оставить «свой» автомат партизанам провинции Тхыа-Тхиен.

Рассказывая впоследствии эту историю, старик не без удовольствия вспоминал, как совершенно неожиданно для него руководство партизанских соединений Куанг Виня наградило его похвальным листом и присвоило ему звание заслуженного ветерана.

Даже если бы у старого Дыока был только один сын, он все равно отпустил бы его. А жизнь сложилась так, что в доме Дыока уже в третий раз готовились провожать солдата.

В семье было трое сыновей и дочь Соа, младшая. Старшим среди братьев был Дыок. В годы первого Сопротивления он служил в армии, воевал, потом демобилизовался. Вернувшись в родную деревню, женился и теперь жил отдельно от отца.

Второй сын ушел на фронт, когда войска Народной армии одерживали один успех за другим и война Сопротивления близилась к концу. Но он не дошел до родного дома: пал смертью храбрых в боях за освобождение провинции Куанг-Бинь.

Когда началась война Сопротивления против американских интервентов, старик приготовился к тому, что и третий его сын станет бойцом. Так и случилось. Парень ушел добровольцем.

И вот снова семья старого Дыока готовит прощальный обед. Ведь сын уходит на войну.

Так уж повелось, что в дом к тому, кто уходит в армию, без всякого приглашения приходят друзья. В хижине Дыока полным-полно народу. Пришли ребята из Союза молодежи, женщины из Союза борющихся матерей. Подарки, напутствия, дружеские рукопожатия.

«А все же нынешняя война Сопротивления сильно отличается от первой! — решил старик, глядя на молодежь. — Тогда умеет парень стрелять, знает, как обращаться с гранатой, — и готов боец! А сейчас изучают разные автоматы, пулеметы, легкое и тяжелое оружие, способы борьбы с военными катерами и самолетами. Много военных премудростей знают теперешние солдаты!»

Дыок понимал, что сыновья его, простые крестьянские парни, приобретут необыкновенную силу, встав в строй вместе со своими сверстниками, одетыми в зеленые гимнастерки и каски солдат Народной армии.

Радовало его и другое: молодые бойцы уходили в армию весело. Они были уверены в победе и в том, что после победы обязательно вернутся домой. Его сын думал точно так же. И это была не только его убежденность. Это была убежденность и самого старика, человека, прожившего нелегкую жизнь.

С высоты своих лет он никогда не отделял горе от радости, печаль от веселья.

«Это просто замечательно, что у них такое настроение, — думал старик. — Но нередко юнцы думают, что бить врага так же просто, как бросать крабы в корзину!»

В разгар прощального ужина старик поднял чашу и сказал:

— Ну вот что, новобранец! В годы первого Сопротивления мы не посрамили чести семьи. Твой брат отдал за народ жизнь. Сейчас враг еще болев жесток и хитер.

Помни это всегда. Учись, готовься к боям — и тогда тебе все будет нипочем. И… береги себя! Сын рассмеялся и ответил:

— Не беспокойся, отец. Я не собираюсь погибать. В разговор вступила мать:

— Типун тебе на язык, старый. Твой сын уходит на войну, а ты…

— Постой, жена! — перебил ее Дыок. — Ты хочешь, чтобы мы изгнали врага, чтобы наша страна снова стала единой? Тогда скажи, разве бывало так, чтобы народ воевал с врагом, бил его и обходился без жертв?! Я вовсе не хочу, чтобы наш большак остался лежать в сырой земле вдали от дома. И в том, что я говорю с солдатом о трудностях войны, нет ничего удивительного. Он не мальчик и все прекрасно понимает.

Старик еще долго ворчал на супругу, а когда все разошлись, сказал ей шепотом:

— Знаешь, старая, на войне тот побеждает смерть, кто ее не боится. Ох, как я хочу, чтобы он остался жив!

Старик, конечно, понимал, что сын и без него знает, что такое война. Он ведь и после демобилизации оставался командиром взвода народного ополчения. К тому же сам был уже отцом. Но нельзя же было не сказать ему напутственного слова.

Дыока-младшего на защиту родины призвало правительство, которое выбирал он, Дыок. Так разве могло быть у него какое-то «особое мнение» на этот счет.

«Раз родина требует, — думал старик. — Ну и натворили дел на нашей земле империалисты, и они должны за все заплатить сполна. Иди, сынок. Иди и отомсти за своего младшего брата, за те бомбы, которые обрушиваются на нашу землю. Отомсти за своих соотечественников, за родную землю!»