Родька - [15]

— Может быть, председателем колхоза. Года за два, за три я бы знаешь как развернулся! — Костя смеется, — Вот я сейчас шучу, но в конце концов я все равно стану каким-нибудь начальником. Может, даже директором твоего завода. Вот тогда ты у меня попляшешь. А?

— Кстати, о пляске, — говорит папа. — Ты, кажется, собирался кого-то пригласить?

— Да, да, завтра у нас будут гости. Я Родьку уже предупредил.

К приему Саши мы стали готовиться с самого утра. Под руководством папы была проведена генеральная уборка с мытьем полов и выбиванием дорожек.

— Ты видишь, как он убирает? — говорит Костя, выгребая кучу мусора из-под гардероба.

— Безобразие, — говорит папа, — придется понизить ему зарплату. Родька, сколько ты получаешь у нас как домработница?

— Пока ничего.

— С завтрашнего дня будешь получать в два раза меньше. Эх, почаще бы к нам приходили гости!

После обеда Костя стал наряжаться. Он надел белую нейлоновую сорочку, черный костюм и новые туфли.

Папа тоже приоделся.

На нем серый выходной костюм, которому уже лет шесть, но выглядит он как новый.

— Надо уметь носить вещи. Учись!

— Чепуха, — Костя видит папу в зеркале, — твой костюм старомодный.

— Ничего, — говорит папа, — я и сам старомодный. Между прочим, Родьку тоже не мешало бы приодеть.

Костя промолчал.

— Дай-ка ему свои синие брюки, — сказал папа.

— Они ему велики, — сказал Костя. — И потом, они же зеленые.

— Ничего, пускай зеленые. Иди одевайся.

Я не заставил себя упрашивать.

Костины брюки были мне действительно широковаты в поясе, но в остальном все было хорошо.

— Какой франт, — сказал папа. — Ну-ка надень мою желтую рубаху.

…Первый раз в жизни мне хотелось идти по улице не торопясь.

Самое лучшее время года в Благовещенске коней августа. Еще здорово греет солнце, но уже не жарко. С тополей падают первые желтые листья.

От нашего дома до магазина всего один квартал. Там тоже есть шампанское. Но я еще нарочно пошел в большой «Гастроном», чтобы пройтись по улице Ленина. Я шел медленно, людей было много, но, как назло, никто знакомый не попадался.

Я совсем уже приуныл, «Гастроном» был почти рядом, и вдруг на противоположной стороне улицы я увидел тех самых девчонок, вместе с которыми я покупал мороженое. Они стояли у автобусной остановки и явно смотрели на меня.

— Привет! — Я помахал им рукой.

— Привет! — Они тоже помахали.

— Бы, случаем, не в парк? — спросила та, что поменьше ростом.

— Нет, у меня дела. Первый автобус давно отошел?

— Однёрка? Только, только что.

— Эх, черт возьми! — сказал я. — Ну ладно. Схожу пока в «Гастроном». Вина надо взять.

Когда я пришел домой, Саша уже была у нас. Она читала одну книгу, папа другую, а Костя просто сидел.

— Тебя только за смертью посылать, — проворчал он.

— Такая чудесная погода, — сказал я, — желтые листья кружат и кружат в саду. Здравствуйте, Саша.

Я подошел к ней.

— Ну как вам нравится у нас? Папа уже развлекал вас интересными разговорами?

— Саша не любит разговаривать, — папа отложил книжку.

— Вот уж неправда, — сказала Саша, — больше всего я люблю разговаривать.

— Это называется разговаривать? «Да», «нет», «не знаю», «возможно».

— А это называется разговаривать; «Сколько лет?», «Где учились?», «Была ли замужем?»

— Нехорошо, — сказал папа, — это я не спрашивал.

— Значит, хотели спросить. Я такие вещи всегда улавливаю.

— Чепуха, — засуетился Костя, — сейчас выпьем шампанского, и беседа потечет. Садитесь к столу.

— Это верно, in vino veritas, — изрек папа, пододвигая Саше стул.

— Да, да, — в тон ему отозвалась Саша. — Homo homini lupus est!

— Это ваше убеждение? — спросил папа.

— Нет, — сказала Саша, — просто я хотела поддержать беседу.

— У нас это называется для красоты слога, — сказал я.

— Вот именно, — сказала Саша. — Отличная формулировка. Теперь я буду знать, как отвечать на подобные вопросы. Спасибо, Родя.

Саша посмотрела на меня.

— Ты страшно изменился за истекший период. Не то повзрослел, не то похорошел. Садись рядом со мной, будешь кавалером.

— С удовольствием.

Я сел на то место, где хотел сесть Костя, и подал ему бутылку.

— Пускай папа, — сказал Костя, — это его коронный номер. Он может открыть шампанское совершенно беззвучно.

— А зачем беззвучно? — сказала Саша. — Весь смысл шампанского в том, что оно стреляет. Дайте сюда.

Она с треском открыла бутылку и налила всем по четверти стакана.

— Не будем торопиться, вечер еще длинный. За ваше здоровье, мрачный патриарх. А мне говорили, что вы интересный человек.

— Еще бы, — сказал папа. — Но вы ж не даете мне развернуться. Вы меня просто подавили. Родька — ладно, но вот Костя не даст соврать, иногда я бываю просто очаровательным собеседником.

— Да, — подтвердил Костя, — с папой это случается.

Очень интересный спектакль разворачивался у нас за столом. Первый раз в жизни я видел папу не в главной роли. Вся инициатива за столом исходила от Саши. Что же касается Кости, то он вообще скис.

Папа это заметил и пошел заводить радиолу.

Как только заиграла музыка, Костя оживился.

Мы с папой отодвинули стол, скатали дорожку и вышли на кухню.

Костя танцевал хорошо, только лицо у него было слишком напряженное.

— Нет, так дальше не пойдет, — папа покачал головой. — Ты знаешь, где у меня стоит коньяк? Тащи его сюда.