Роден - [52]

В результате они добились признания, которого заслуживали, с большим опозданием.

Чтобы продемонстрировать свою принципиальность, выбор средств не так важен. Важно то, что Роден никогда не изменял своим убеждениям, никогда не соглашался ни на малейшую уступку, когда дело касалось его искусства. Он вошел в официальные круги через узкую дверь — ту дверь, которая часто била его по носу. Он представился, сняв шляпу. Но его свободолюбивый дух, верность себе, непримиримость даже в мелочах заставили этих господ, в свою очередь, «снять шляпы», выразить восхищение.

Успех не изменил поведения Родена. Каким стал этот молчаливый, нескладный и одинокий парень, которым он оставался до пятидесяти лет? Оказываемые ему почести он принимал спокойно, как совершенно естественную вещь. Важные персоны стремились быть ему представленными. Он был окружен небольшим «двором», состоящим из учеников, помощников, секретарей, а рядом вились светские дамы. Его застенчивость, испытываемые им затруднения, когда надо было говорить о чем-либо, кроме своей профессии, сыграли ему на руку. Он был окружен тайной. А люди относятся с уважением к молчанию гения, который не распыляется на пустые разговоры.

Широкоплечий, с тяжелым взглядом, в котором иногда вспыхивал огонь, с величественной бородой и аристократическим профилем — подобная личность не могла оказаться незамеченной. Он сохранял достоинство и в мастерской, в рабочей холщовой блузе, ниспадающей до пят, словно римская тога, и при выходах в свет, одетый в безукоризненно сидящий на нем редингот, с цилиндром на голове. У Родена вызывали отвращение развязный тон и небрежный, неряшливый вид богемы. Этот крупный стареющий мужчина стал элегантным, даже кокетливым. Каждое утро к нему приходил парикмахер. Внешне он теперь походил на солидного финансиста или министра.

Эти метаморфозы отнюдь не сделали его тщеславным. Успех вовсе не вскружил ему голову, не ослепил его. Правда, он стал уделять больше времени общению с внешним миром и оказывал внимание женщинам, которые испытывали трепет при виде дерзких творений мэтра. Но в мастерской он оставался рабочим, каким был в молодости. И он знал, что теперь любая вещь, которую он украсит своей подписью, вызовет восхищение официальных кругов.

Оставалась только одна проблема — присутствие Розы Бёре. Бедная женщина, она не изменилась. Она оставалась всё той же простой крестьянкой, уже давно лишившейся очарования молодости. Она никогда ничего не понимала в творчестве своего друга и, без сомнения, не пыталась понять, почему он с такой страстью относится к своему странному занятию. Ей же было достаточно оставаться домохозяйкой, скромно живущей в его кильватере, и преданно служить ему, выполняя любые его требования. Роден никому не представлял Розу. Даже в то время, когда он работал на Севрской мануфактуре, друзья удивлялись, что он ожидал Розу, приходившую встречать его по вечерам, или по дороге, или в парке Сен-Клу, словно стыдился показать ее.

Теперь Роден был богат, знаменит, осыпан похвалами и лестью. Пропасть между ними росла. Общество, в котором он вращался, не осуждало внебрачные связи. Если они были блистательны, то по правилам хорошего тона их можно было предать широкой огласке, если же нет — они должны были оставаться тайными.

Роза напоминала побитую собаку, в которой неожиданно вспыхивала злость. Ревность всё больше мучила ее. Роден отсутствовал, не сообщая ей, куда уходит. Однажды она решила проследить за ним. Всё сложилось удачно: он сел в поезд на вокзале Монпарнас, чтобы еще раз посмотреть собор в Шартре!..125 Это сделало Розу совершенно счастливой.

Но если Роден не афишировал свои связи, то его любовницы были менее скромными. По Парижу ходили слухи о его увлечениях. Лоб бедной Розы избороздили морщины страдания. Она призналась одной из немногих подруг, пользующейся ее доверием, что счастлива только в те дни, когда «месье Роден» болен и должен оставаться в постели. Тогда он не принимает никого, а Роза окружает его трогательной заботой, поит отварами и может нежно погладить его вспотевший лоб. В эти минуты он целиком принадлежит ей.

Почему Роден не хотел официально оформить их отношения, длившиеся в течение столь долгого времени? Он был глубоко признателен этому простодушному существу, помня о ее безграничной преданности в самые трудные дни. Несмотря на свои любовные приключения, он никогда не помышлял о том, чтобы покинуть ее.

Его близкие считали, что он хотел чувствовать себя свободным и что смиренное присутствие заботливой любовницы-служанки его вполне устраивало. Насколько он не хотел покидать ту, к которой был сильно привязан, настолько же не хотел связывать себя брачными узами. Кроме того, эта раздражительная женщина умела быть образцом скромности. Когда друзья предлагали оказать давление на Родена, чтобы он официально оформил их отношения, Роза отвечала: «Не нужно огорчать месье Родена, если это не его идея».

И, наконец, был еще Огюст Бёре, сын, которого Роден отказался признать. Это был тип, ни на что не годный. Роден безуспешно пытался давать Огюсту небольшие поручения после того, как он категорически отказался заниматься рисованием. Но мальчик, малодушный и безвольный, находил удовольствие только в общении с маленькими хулиганами. Он часто возвращался домой в разорванной одежде и всегда без единого су. В то же время он не был злым по природе и всегда хранил любовь к матери. Отец совершенно не интересовался им. Роден опасался его неожиданных бесцеремонных вторжений на виллу Брийан. Разумеется, он, такой ухоженный, не мог выносить неряшливого вида сына. Огюст Бёре стал перебиваться случайными заработками в пригороде Медона. Когда ему было 40 лет, он был принят на работу на завод «Рено», где смог продержаться три года. Он женился на женщине, страдающей эпилепсией, и они оба погрязли в алкоголизме.