Род Рагху - [38]
18—19. Но царь остановил ученика великого мудреца — проговорив все это, тот уже собирался уйти — и так ему сказал: «Что хочешь ты отдать своему наставнику, о ученый муж, и сколько?» На что просвещенный брахмачарин отвечал, объясняя свою цель, лишенному высокомерия покровителю сословий и ашрам, принесшему жертву согласно правилам:
20—22. «Когда закончился мой срок обучения, я смиренно спросил великого мудреца о полагающейся ему плате. Но он уже заранее решил, что мое долгое неустанное служение и моя преданность — достаточное вознаграждение ему, и потому, разгневанный моей дерзостью, потребовал от меня наставник, пренебрегая скудостью моих средств, четырнадцать кроров[193] монет в соответствии с числом пройденных наук[194]. По этому глиняному горшку я вижу, что не осталось у тебя ничего, кроме царского титула. Когда так, я не смею настаивать на просьбе моей теперь же, ибо цена ученичества моего — немалая».
23. Услышав это от дваждырожденного[195], лучшего из сведущих в Ведах, молвил ему опять верховный властитель мира, дваждырожденному месяцу подобный красотою, чуждый прочих страстей:
24—25. «Да не скажут, что проситель, узревший пределы откровения, нуждаясь в деньгах для своего учителя, ушел от Рагху неудовлетворенный к другому даятелю, да не будет ни у кого повода осудить меня! Потому соизволь, о достойный, побыть в моем благом и почитаемом святилище Агни, подобно четвертому из жертвенных огней[196], и подождать там два или три дня, пока я постараюсь добыть нужное тебе».
26. «Да будет так», — молвил, принимая его твердое обещание, немало довольный им брахман; Рагху же, видя землю свою истощенной, вознамерился взять деньги у Куберы, бога богатств.
27—30. Его колесница силою заклинаний Васиштхи, окропившего ее святой водой, обрела, подобно облаку, чей союзник — ветер, дар беспрепятственного странствия по морю, поднебесью и горам. И вот храбрый Рагху, решившийся покорить силою владыку горы Кайласа, коего почитал всего лишь как вассального царька, приняв обет, вечером расположился на ней для сна, приготовив тут же должным образом и оружие. Рано поутру хранители царской сокровищницы, исполненные изумления, доложили ему, уже готовому выступить, что золотой дождь пролился внезапно с неба в ее помещение. Так получив эту груду чистого золота от Куберы, на коего он собирался идти войной, — она подобна была отрогу горы Меру, отколотому ударом перуна Индры, — царь всю отдал Каутсе.
31—32. У жителей Сакеты[197] поведение обоих вызвало заслуженное одобрение: просителя, поскольку он не захотел взять больше, чем он должен был своему наставнику, и царя, который дал ему больше, чем он просил. По велению государя сокровища погружены были на сотни верблюдов и лошадей. И великий мудрец Каутса перед тем, как отправиться в путь, обратился к царю с такими словами, коснувшись его, склонившегося перед ним, рукою:
33—34. «Что удивительного, когда земля дарует исполнение желаний властителю подданных, следующему истинной стезей? Но непостижимо, поистине, твое могущество, которое исторгает желанное даже у неба. Тебе, достигшему всего благого, всякое иное благословение будет излишним, но да обретешь ты сына, достойного твоих добродетелей, как твой отец обрел в тебе хвалы достойного сына!»
35—36. Благословив так царя, вернулся к своему наставнику перворожденный[198]. А царь вскоре же обрел от того благословения сына, как мир обретает свет от солнца. В час, посвященный богу Брахме[199], родила царица сына-царевича, равного сыну бога Кумаре, и в честь Брахмы отец дал ему имя Аджа[200], принадлежащее богу.
37—38. Тот же облик и та же мощь, тот же от природы величественный стан — ничем от отца не был отличен царевич, как свет от светильника, от которого он происходит. В должный срок учителя преподали ему необходимые знания, и чары юности еще возвеличили его красоту. И Царство[201] полюбило царевича беспредельно, но ожидало только согласия своего властелина, как смиренная дочь ждет согласия отца.
39—40. В то время Бходжа[202], царь кратхов и кайшиков[203], возымевший страстное желание пригласить царевича Аджу на сваямвару своей сестры Индумати, послал к Рагху верного гонца. Рагху счел такой союз желанным, и полагая, что сыну его уже пришла пора жениться, послал его со свитой в великолепную столицу страны Видарбхи.
41—49. В пути царевич останавливался на отдых в разных местах, где в царских шатрах, куда несли ему дары сельские жители, он наслаждался всяческой роскошью, обращающей лес в увеселительный сад. Пройдя часть пути, с уставшим войском и запылившимися знаменами он остановился на берегу Нармады, где деревья нактамала[204] весело качались на ветру, окропляющем их водяными брызгами. И вот появился из той реки дикий слон — вьющиеся над водой пчелы отмечали место его погружения. Виски его были чисты — с них смыло весь мускус, пыль сошла с бивней, испещренных голубыми линиями и затупившихся о камни горы Рикшават[205], когда он подрывал ее, играя. С шумом рассекая высокие волны хоботом, легко втягивающим и извергающим воду, слон, устремившийся к берегу, рвался, казалось, чтобы освободиться от невидимых цепей. И поднятая им огромная волна водопадом обрушилась на берег, прежде чем он сам достиг его, подобный горе, с кучей водорослей, свисающих с груди. Блистающий ток мускуса, остановленный водою, пока он пребывал в реке, опять заструился из его широких висков, когда появились другие лесные слоны. Почуяв невыносимое зловоние этих истечений, подобное тому, что исходит от млечного сока семилистника, повернули прочь, не слушая погонщиков, громадные слоны царевича; и великое смятение учинил в его стане явившийся из реки зверь; обрывая привязи, бросились прочь и кони, колесницы, в которые они были впряжены, опрокидывались с ломающимися осями, и воины тщетно пытались уберечь своих жен от ушибов.
