— Он не принуждал меня к смерти, всего лишь принял мою волю. Обратись ты к нему схожим образом…
— Попробовать стоит. Но безопасен ли путь в его владения? Как только мы покинем обиталище Прозрачного, у нас возникнут проблемы. С теми, кто когда-то был на нашей стороне.
— Я так не считаю, Маш. Они ищут соглашения с тобой — твоего обещания возобновить связь с их двойниками. Пока ты не отдаёшь предпочтений какой-либо стороне, ни один из договоров не нарушен.
Он кивнул.
— Нам нужно несколько дней, чтобы всё обдумать, а потом отправимся в путь, если не появятся причины не делать этого.
— Верно. — Флета наградила его поцелуем, наслаждаясь сей человеческой возможностью. Единороги, как правило, пользовались губами для собирания подножного корма. Мысль о том, что люди находят приятными на вкус друг друга, заставила девушку фыркнуть от смеха. Время от времени она разражалась смехом, не отрывая губ, что не мешало ей замечательно целоваться и не доставляло Машу неудобств.
И тут у них появился гость. Вообще-то гостья: самка оборотня, легко преодолевшая барьер из толщи воды и купола. Маш насторожился, однако Флета просияла.
— Фурраменин! — воскликнула она.
Волчица превратилась в цветущую молодую женщину, и Маш узнал её тоже. Самка оборотня провела его от Стаи к пещере, где её сменила невероятно роскошная вампирша Сачеван. Подруги Флеты были настолько красивы и приятны в общении, становясь людьми, что, повстречай он каждую из них раньше кобылицы, Маш рисковал влюбиться не менее страстно. Юноша понимал это умом, но не сердцем; чувства его были обращены к одной Флете.
— Течение помогло мне добраться к вам, — сказала сука. Это определение не несло в себе брани, для неё оно являлось таким же естественным, как «женщина» — для самки человека. Наоборот, обращение «девушка» могло её оскорбить. — Благодаря перемирию, адепт пропустил меня.
Они устроились под ветвями орехового дерева.
— Что-то случилось с моим Табуном? — взволнованно спросила Флета. Хотя Табун внёс её в список нежелательных гостей, она всё ещё беспокоилась за остальных единорогов, как и они за неё.
Сука коротко улыбнулась.
— Совсем нет! Я принесла весть о твоём големе.
Флета взглянула на Маша.
— Я чего-то не ведаю о ровоте? — озадаченно поинтересовалась она.
— Поскольку он с Протона, адепт Стайл утверждает, что сие способствует дис… дисбалансу, что со временем будет разрастаться, пока миры… — Фурраменин запнулась на очередном термине, который оказался ей не по силам.
— Пока измерения не самоуничтожатся? — помог ей Маш, по чьей спине пробежал холодок.
— Верно, — прошептала та. — Сие возможно?
— Боюсь, что да, — лицо Маша омрачилось. — Во времена наших родителей множество людей пересекало Занавес. Велась добыча протонита, а не фазита, что послужило началом дисбаланса. В конце концов им пришлось переместить фазит для восстановления баланса и разделить миры навсегда, чтобы предотвратить ту же ошибку в будущем. Это уменьшило силу магии на Фазе и богатство Протона, но без суровых мер было не обойтись. Разрастающийся дисбаланс в итоге привёл бы к разрушению. Но я и представить не мог, что простой обмен местами между мной и Бэйном приведёт к такой угрозе.
Сука посмотрела на кобылицу.
— Сие разумно? — осведомилась Фурраменин.
— Я ему верю, — отозвалась Флета.
— Стайл не будет поднимать панику без нужды, — решил Маш. — Вы обе не обязаны разбираться в технических подробностях, но у меня достаточно опыта, чтобы докопаться до сути. Если растущий дисбаланс уже обратил на себя внимание, причиной ему являюсь я.
— Но что сие означает для тебя? — спросила Флета.
— Это значит, что каждый час, проведённый мною на Фазе, а Бэйном — на Протоне, ухудшает ситуацию для обоих миров и ведёт к их уничтожению. Мы должны вернуться туда, откуда пришли.
— Нет! — вскрикнула Флета. — Я люблю тебя; ты не имеешь права спасти меня от смерти лишь для того, чтобы обречь на вечное одиночество! За тем ли ты трижды произнёс «люблю»?
— Тройное «люблю»? — ахнула потрясённая волчица. Таковы были законы Фазы: сказанное друг другу три раза подряд и отражённое эхом магии признание становилось общепризнанным.
— Не имею права, — согласился Маш, ощущая почти физическую боль. — Но, оставшись с тобой, я обреку на смерть не только нас обоих, но и оба измерения впридачу. Что же делать? Мы теряем друг друга в любом случае.
— Нет, — покачала головой Фурраменин. — Адепт предложил компромисс: вы договоритесь возвращаться лишь на определённый период времени, пока миры не восстановятся. Перемирия сие не коснётся.
— Семьи приняли наш союз? — с надеждой воспрянула Флета.
— Нет. Они признали тупик и ищут способ предотвратить его без вреда, пока не найдут окончательного выхода.
— Если я на время вернусь на Протон, обеспечат ли они Флете безопасность на этот срок? — уточнил Маш. — Месяц здесь, месяц там, без вмешательства извне.
— Да, таково их предложение, — кивнула сука.
— Неплохое, — признал Маш.
Кобылица молча смотрела в землю, противясь мысли о любом расставании. Единороги славились упрямством, и хотя Флета относилась к милейшим представительницам своего вида, теперь в ней проявилось и это качество. Её мать, Нейса, была ещё упрямей.
