Робинзоны студеного острова - [10]

…И вот, наконец, «Авангард» подошел к небольшому скалистому острову Пуховому. Он был километра два в длину и около полукилометра в ширину. Берег его почти сплошь состоял из высоких отвесных скал. И весь остров походил на большую скалу, появившуюся из глубины моря. Верх острова был плоский, как будто срезанный чем-то. Только в одном месте кольцо скал прерывалось крутым спуском к берегу моря, покрытому крупной галькой.

Имущество бригад перевозили на дорах, больших деревянных карбасах с мотором. Доры не стояли спокойно, они плясали на волнах, ударялись о борт «Авангарда».

Особенно было тяжело выгружать мешки с солью. Мы брались за них втроем, вчетвером, при этом мешали друг другу, оступались, падали. Боря Меньшиков чуть не упал в море вместе с мешком. И смех и грех!

Дора не могла вплотную подойти к берегу. Там Петрович с Яшей и еще несколько членов экипажа с «Авангарда», обутые в высокие сапоги, брели по воде до доры, принимали на спины груз и несли его на берег.

Начальник экспедиции принимал участие в выгрузке вместе со всеми. Он взваливал себе на плечи такие мешки, которые мы и вчетвером-то еле могли поднять.

Но вот аврал кончился. На небольшом пляже, покрытом крупной галькой, в беспорядке лежало снаряжение наших бригад. Совсем рядом накатывали на берег волны моря. Начальник экспедиции, бригадиры ходили, размечая что где поставить…

Потом Алексей Андреевич попрощался с нами, и «Авангард» ушел в сторону Малых Кармакул.

Не терпелось сразу же обежать остров, посмотреть, что он из себя представляет.

— Джигиты, за мной! — набросив пальто, как бурку, и картинно взмахнув рукой, закричал Толя Гулышев и побежал вверх по крутому откосу. За ним бросилось человек двадцать.

— Стоп! — строго остановил их Петрович. — А кто же работать будет, чижики-зяблики?

Бригадир быстро нашел работу каждому.

Первым делом метрах в тридцати от берега установили большую брезентовую палатку — наше жилье. Потом посередине палатки соорудили длинный стол, с обеих сторон его поставили большие скамьи. Принесли небольшой камелек, растопили его для пробы стружками — и сразу все как будто приобрело обжитой вид.

Койки для себя мы сооружали очень просто: на две деревянные планки наколачивали доски, а вместо ножек подкладывали большие камни, которых вокруг было предостаточно.

Незаменимыми в устройстве жилья оказались Арся Баков и его друг Геня Перфильев. Почти никто из нас не умел обращаться с плотницким топором, а они уверенно работали вместе с Петровичем — рубили, тесали, сколачивали…

— Посмотреть на них — вроде детишки с виду, а это же самые настоящие мощные мужики, — оказал о них Петрович.

С тех пор к Арсе и Гене прочно пристало прозвище «мощные мужики».

После устройства жилья Петрович не успокоился. Мы укладывали и перекладывали продукты, доски, спецодежду, укрывали все брезентом. Наш бригадир, казалось, был неутомим, работал, как заведенная машина, зато все, вплоть до последнего гвоздика, было аккуратно, по-хозяйски уложено на свои места.

Весь первый день на острове прошел в хозяйственных хлопотах.

К ночи задул порывистый ветер. Пошел дождь. От ветра и дождя палатка шевелилась как живая. Совсем рядом угрожающе шумели накатывающиеся на берег волны.

6

Проснулся я среди ночи от сильного удара по голове и, ничего не понимая, полуоглушенный, вскочил с постели. Холодные струи дождя ударили в лицо, ветер валил с ног. Шум моря заглушал голоса.

Где я? Что происходит? Сон это или явь? — не мог понять я спросонья.

— Подъем! Подъем! Палатку сорвало! — донесся голос Петровича.

Тут только я понял, что большое темное крыло, с хлопаньем махавшее сверху, — сорванный край палатки, другим концом она еще каким-то чудом удерживалась; один из вырванных кольев и угодил мне в голову.

— Вставать всем! — зычно кричал Петрович. Он бесцеремонно опрокидывал койки тех, кто продолжал спать или притворялся спящим…

Почти всю ночь под дождем и ветром, под неумолкавший рев волны устанавливали мы палатку (ее срывало два раза).

Потом я долго дрожал, не мог согреться под промокшим одеялом, и только к утру уснул.

Утро на другой день было великолепное! (Погода на Новой Земле меняется поразительно быстро. Потом нам объяснили, что это от близкого соседства сравнительно теплого Баренцева и холодного Карского морей). Шторма как будто и не бывало. Небо было совсем безоблачным и таким же голубым, как в погожий летний день у нас в Архангельске. Солнце светило и грело вовсю. А море! Каким оно было красивым, смирным, ласковым!

У всех сразу поднялось настроение. Ребята умывались у берега морской водой: мыло в ней не мылилось, вода щипала глаза, разъедала ссадины на руках.

Не любуйся на гладкую воду —

Острый камень лежит под водой, —

запел Сергей Колтовой.

Не надейся, моряк, на погоду,

А надейся на парус тугой, —

подхватило несколько голосов.

— Завтракать! Завтракать, орлы! — бодрым веселым голосом объявил Петрович.

Как большая семья, сели мы за длинный, только вчера еще сколоченный стол. Ребята как-то по-новому всматривались друг в друга, ведь нам предстояло делить все радости и горести новой жизни.

Новая бригадная повариха Ильинична, пожилая, рыхлая, добродушно-шумливая женщина, щедро накладывала в миски вкусно пахнущую кашу, разливала сладкий чай.