Робинзонада Яшки Страмболя - [36]

Тогда, ночью в степи, возле больного Яшки и злых Шпаковских, которым я кричал свои доводы в спину, я открыл понятие «ответственность» и был напуган. Позже-то понял, что в череде открытий это не самое горькое. Николай, как обычно, прав. Я старался слушать его внимательно. Я пришел к нему с разговором — много ли ныне людей из породы первооткрывателей, и каждому ли из них выпадет планида.

— Все понятно, — рассеянно прервал я Николая. — А Магеллан, Дежнев, Менделеев, конструкторы наших межпланетных кораблей?..

— Опять ты за свое! Сколько раз я клал тебя на лопатки! Времена Магеллана, Колумба, Дежнева — словом, землепроходцев— прошли. То была потребность времени. Оставались на земле «белые пятна», и какие-то люди волей-неволей наталкивались на них. Колумб, например, открывая Америку, думал, что открывает Индию. Эдисон сделал простое открытие — нить накаливания. Через лет пять подобное открытие сделал бы какой-нибудь француз или англичанин, накопивший знаний не менее Эдисона и живший в год назревшего открытия. Был такой скульптор — Микеланджело. Тоже считается первооткрывателем. Этот итальянец не превзошел древних греков, которые жили две тысячи лет назад. Видишь, роль личных качеств ничтожно мала!

— Значит, нам сидеть и ждать времени, когда у младшего Шпаковского случайно получится самолет новой конструкции, а я нечаянно открою месторождение? А если мы не дождемся? И случайно не станем первооткрывателями?

— Станете ли? Тебя опередят! Все твои старания безрезультатны! Надежды лопнут, как пузыри. Вокруг миллионы — вдумайся, миллионы! — образованных людей. Например, твой отец… Волевой, опытный работник. Но ошибочно выбрал цель… Разве не так?

— Я не знаю…

Отец, бывалый геолог, самоуверенный человек, и тот сдается. Значит, Николай и его отец, Деткин-старший, правы — выше обстоятельств не прыгнешь! Всему свое время… Что сможешь ты, пацан, если сдает даже сильный человек — твой отец?.. Может, прав Деткин? Ему-то, главному геологу Жаманкайской комплексной экспедиции, можно верить!

Мама говорит, что не встречала до сих пор столь организованного и собранного парня, как Николай Деткин.

По утрам — 15 минут — Николай делает гимнастику. Затем завтракает. Жует он медленно: от плохо разжеванной пищи портится желудок. Затем читает или фотографирует — кур, забор, тетю Веру, Яшку…

Николая зачислили в 9-й класс «Б» нашей школы. Тете Вере сказали, будто 9-й «Б» считается самым хулиганским среди старших классов школы, и потому Николай не пытался сойтись поближе с кем-либо из однокашников.

После обеда Николай лежит с книжкой на диване или просматривает свои альбомы с марками. По настоянию Николая я завел такой же альбом. Яшке альбом подарила тетя Вера. Николай выделил нам по сотне марок, которые мы расклеили по темам. Николай выписал для Яшки марки из московских магазинов, и тут Яшкин альбом пропал. Яшка ходил за каждым по пятам и просил помочь отыскать его альбом. Неделей позже зоркая тетя Вера обнаружила альбом в яме уборной, куда хитрюга Яшка сунул его в минуту ненависти ко всякому системному коллекционированию. Я не вернул Николаю его марки из боязни обидеть его, и потому, по совету и с помощью Яшки, привязав к своему альбому кирпич, прочно утопил его в той же яме.

Свой велосипед с моторчиком Николай ежедневно по утрам протирает с помощью десятка разноцветных тряпочек. Мне, признаться, ездить на велосипеде с моторчиком кажется унизительным. Мой бывалый «конь» — с погнутой рамой, с «восьмеркой» на переднем и с «дыней» на заднем колесе — вечно валяется в самых неподходящих местах и мокнет под дождем. На этом ветеране мы катаемся вчетвером — на руль садится обычно младший Шпаковский.

Николай дивится долготерпению моего велосипеда и моей беззаботности.

— …Какой ты, Дима, разбросанный! — сказал он однажды. — Давай отремонтируем твой велосипед, и ты станешь ухаживать за ним. Это же вещь, чудачок!..

Я собрался было засучить рукава и с помощью Николая разобрать велосипед. Он возразил: сами мы толком не сделаем, нечего и браться. Через полчаса мы стояли в сумрачном гараже экспедиции перед белозубым слесарем, который согласился перебрать и отремонтировать велосипед.

На следующий день я привел велосипед домой. Николай, хмурясь, осмотрел его и сказал выглянувшей из кухни тете Вере:

— Жулик этот слесарь! Переднее колесо сменил.

— Все они жулье, — с готовностью подтвердила тетя Вера.

— Наверняка это колесо с трещиной во втулке или в ободе, — сказал Николай.

— …Вот ведь люди вокруг какие! — закричала тетя Вера. — Так и норовят тебя надуть.

— Почему надуть? — возразил я. — Колесо новее моего. Разве не видите?

— Мало прожил, людей не знаешь, — усмехнулась тетя Вера. — Часовщики-то что делают? Отнесла я как-то часы в ремонт — в тот год как раз мы ковер купили и Гагарин полетел… Отнесла, значит, часы, отремонтировали их, а они через полгода встали. Ось, подлец, какую-то заменил! Вот что они делают, твои честные люди.

Мне хотелось зло возразить тете Вере, доказать ей, что слесарь честный человек и не собирался меня надуть. Я перевернул велосипед, снял колесо и полчаса возился с ним, осматривая. Тетя Вера и Николай стояли и смотрели.