Робинзонада Яшки Страмболя - [19]
— Вот и обошлось, — немного погодя сказал Яшка. — Его и ловить не надо было!
— Конечно! Он бежал мне навстречу: принял меня за тебя.
Я посмотрел на солнце. Оно перевалило зенит. Отыскал тоненькую палочку, отмерил ее мизинцем, определил время: три часа.
— Я пойду на остров за рюкзаком. Мне надо к вечеру быть дома. Может, помочь тебе отвести козла на место? — последние слова я добавил просто так, из вежливости. Но во что они мне обошлись!
Яшка кивнул, будто делая мне одолжение:
— Ладно… Вырежь палку.
Впрочем, я всегда знал, что Яшка парень остроумный. Я подошел к козлу, он вылупил на меня свои дикие глаза и всхрипнул. Я подергал его за рога. Козел стоял как вкопанный. Яшка хихикнул.
— Где ты взял это отродье? — сказал я и дал козлу пинка.
Яшка не отвечал. Он обвязался бечевкой вокруг пояса — другой конец ее был привязан к рогу, — зашел к козлу сзади, уперся руками в его пыльный мохнатый зад и скомандовал:
— Раз-два!
Козел долго бездействовал, но, когда ему опротивели наши тычки, вдруг рванулся. Я повалился на песок, и он удрал бы, если бы Яшка не повис на нем, как бульдог.
И тут до меня дошел смысл Яшкиной ухмылки. Я понесся следом и тоже повис на козле. Козел саданул Яшку рогом в плечо, Яшка повалился на землю, застонал и принялся вдохновенно ругать козла. Я с удовольствием два раза пнул вредное животное, приговаривая:
— Или ты не знаешь, что ты едва не зашиб лучшего своего друга?
— Не бей его! — заступился Яшка.
Всего не расскажешь, что мы пережили в тот день.
Козел сбивал нас с ног, тащил Яшку волоком, бил нас о землю, бодал, наступал на руки и на ноги острыми копытами…
Позади нас перепаханный берег. Местами, где мы буксовали, вырыты ямы. За полдня продвинулись метров на сто.
Я сидел верхом на козле и отдувался. На рубашке осталась одна пуговица. Рядом на песке животом кверху валялся Яшка, крепко привязанный к козлу. Выяснилось, почему козел отчаянно удирал с острова: горящая ветка стрельнула в него угольком и уголек запалил шкуру.
Яшка мрачно бормотал:
— Скоро отара пройдет. Знаешь, как овцы галдят? Тут его не удержишь!
— Так вот ты откуда его взял…
— Я нашел его в кустах. Он отравился, что ли… Кашлял, тошнило его. Два дня с ним возился…
— Какая неблагодарность! — сказал я. — Если так дело и дальше пойдет, к началу учебного года приволокем его на остров. Тащи его сам! Мне надо выходить к дороге, ловить машину.
Я лукавил. Не то чтобы возня с козлом мне нравилась, но я соскучился по речке, и домой мне не хотелось. Отец оставил маме записку…
…Героически пройдены еще сотни метров. Яшка суетился, ругал козла почем зря и поглядывал в степь. В отдалении нарастало многоголосое козлиное и овечье блеяние. Отара приближалась. Я тоже начал нервничать. А козел воспрянул духом и принялся орать.
Яшка оторвал полоску от майки, и мы крепко забинтовали козлу морду. Он мотал головой в злом бессилии.
Вот отара рядом. Галдят овцы, кричат чабаны. Козел рвался как бешеный, но мы висели на нем, вцепившись что было сил. Еще немного, и козел удерет, оставив Яшку Чернова, по прозвищу Страмболя, в одиночестве.
— Отвязывай веревку! — крикнул я.
Яшка бросил мне конец веревки. Я связал козлу задние ноги. Теперь оставалось затащить его в кусты и переждать отару. Яшка залез под козла, встал на четвереньки, поднатужился. Ноги козла оторвались от земли. Секунд пять Яшка шатался из стороны в сторону, а потом рухнул на песок. Из-под козла торчала Яшкина нога.
— Разве так поступают с лучшим другом? — укоризненно спросил я у Яшки.
Отара приближалась.
— Э-эй! — кричал пастух.
Мы ухватили козла за рога, волоком затащили его поглубже в кусты, повалились около него, едва живые, взглянули друг на друга и заулыбались.
Честное слово, хороший парень Яшка! Уверен, он то же самое подумал обо мне.
— У тебя есть хлеб?
— Есть.
— Я два дня хлеба не ел. Только пескарей. Жарил их на палочках над костром.
— Яшка, может, отпустим козла? В отаре он быстрей выздоровеет!
— Нет! Позднее верну его казахам!.. Когда вылечу до конца!
Я кивнул.
— Он не лучше Машки, да?
— Помнишь, как мы ее затаскивали в кусты?
— А помнишь…
Мы хохотали. Мы хлопали друг друга по спинам и давились от смеха, стоило нам взглянуть на козла.
Вдруг из кустов показалась козлиная голова. Мы онемели. У козла была длинная грязно-желтая борода.
— Пш-ел! — прошипел я.
Голова дернулась и скрылась. В кустах блеяло, мычало, шуршало — проходила отара. Я привстал и увидел недалеко от себя старого казаха. Он выгонял коз и овец из кустов.
— Крр-эй-тт! Крр-эй-т! — кричал казах.
Мы лежали на нашем козле. Он дрыгал забинтованной ногой. На бинт Яшка истратил полрубашки.
Отара была длинной, наверное с километр. Над нами стояла густая и колючая пыль. Мы задыхались. Овечье и козлиное блеяние слилось в какофонию. Козел вдруг так мотнул головой, что повязка слетела, и он тоже принялся орать. Яшка переживал так, будто наступает конец света.
Отара перешла речушку Жаман-Каргалу, выбралась на противоположный берег и побрела по степи к подножью горы. Должно быть, там кошары.
После ухода отары козел упал духом, и волочить его к острову стало легче. Он ничуть не хромал. Я был уверен, что рана на его ноге пустяковая. Я несколько раз сказал об этом Яшке. Но он и слышать о том не хотел.
