Робинзонада Яшки Страмболя - [17]
Оно приближалось. Кусты трещали. Я бросился бежать. Оно выбралось из кустов и побежало за мной. Оно хрюкало и всхрипывало.
Впереди мелкий заливчик. В нем бьют ключи, дно глинистое, легко увязнуть. Я обогнул его. Так и есть. Оно чмокало в заливчике — застряло! Я повернул голову.
Из заливчика выбирался козел. Длинная борода мела по песку, шерсть — до колен. Козел всхрипывал и мотал головой. С его рогов свисала и извивалась бечевка, нога у него обмотана тряпкой. Козел бросился на меня. Я отпрыгнул в сторону. Он промахнулся и пробежал мимо. Я осмелел — наступил ногой на бечевку. Голова козла дернулась и пригнулась к земле. Козел замер. Ух, как зло блестел его глаз! Я покрепче ухватился за бечевку, натянул ее и в тот момент, когда он готовился прыгнуть на меня, изо всей силы дернул ее.
Козел задирал голову от боли, упирался и бороздил ногами песок. Вот, оказывается, кто вспахал берег на северном конце острова! Мстя ему за свою трусость, я пнул козла, поволок его к кустам и привязал к лозине. Козел лупил на меня глаза, всхрипывал и дергался.
«Что творится на этом острове?» — размышлял я, отмахиваясь от комаров. Удирая от козла, я вспотел и теперь отдувался. Щеки горели, пот пощипывал лицо.
Едва я успел отойти несколько» шагов, как козел сломал лозину, догнал меня и двинул рогом в бок. Я дал ему ногой — ботинки у меня крепкие — в морду, поймал его за бечевку и потащил обратно к кустам. Руки у меня тряслись от усталости. Веселенькая ночь!
Козел — от него воняло за версту — мне опротивел. Но избавиться от него было невозможно. Я прикручивал веревку к самым толстым лозинам. Козел, неустанно дергаясь, отрывался. Тащить его к тополям, сквозь кусты, за тридевять земель?.. Нет. Я выдохся окончательно. Пусть уходит, откуда пришел. Я его не звал.
Я подтащил козла к протоке и дал ему пинка. Козел ткнулся носом в воду. Я пнул его еще раз — в зад. Козел очутился по брюхо в воде.
— Иди… к-к козе… — сказал я и пригрозил ему кулаком.
Козел постоял, оглянулся, всхрипнул и пошлепал по отмели, удаляясь от острова.
— Стой, козя! Стой, говорят тебе!
Я обернулся на голос. В нескольких шагах от меня стоял Яшка Страмболя. На него было зябко смотреть. На Яшке только трусы. Одной рукой он отмахивался от комаров, другую сунул под мышки и трясся от холода. Еще бы! Я в фуфайке и то зябну.
— Ты откуда?
— Я с тобой… не разговариваю… Я козла… зову. Козя, стой! — тоненько выкрикнул Яшка. — Ты зачем его мучил?
Яшка, вздрагивая и почему-то икая, прошел мимо меня, ступая будто по битому стеклу, и полез в воду. Он догнал козла, взял его за рог, вывел на берег. Я подошел ближе.
Яшка присел на корточки, обняв козла за шею; тот мотал головой и переступал ногами. Яшка поднял на меня глаза, и тут козел наступил ему на ногу. Яшка ойкнул. Он так обессилел, что у него даже пропал голос.
— Все у тебя не как у людей. Пятница парнокопыный…
Яшка икнул.
— Ну и комарья здесь! — сказал я. — Чего ты к нему льнешь? К этому отродью? Он воняет, как сто конюшен!
— Не смей его обзывать! — слабо возразил Яшка. — Как чего льнешь? От него теплее! Я бы околел ночью от холода, если бы не он.
— Это вы шлепали через протоку?
— Я думал, ты спишь. Хотел взять одежду. Комары здорово кусаются.
— Чего же ты прятался? Пришел бы да взял.
— Не хотел тебе показываться. Если бы ты козла не гнал с острова, я бы не вылез. Никого не хочу видеть! Уходи отсюда, — неуверенно добавил Яшка.
— Можешь залезать обратно в кусты и жить там со своим козлом.
Козел вдруг вырвался и побрел вдоль берега.
— Стой, козя! — позвал Яшка.
Но козел не обращал на Яшку внимания. Яшка догнал его, взял за шею, тот дернулся. Яшка ойкнул: козел снова наступил ему на ногу. Яшка сконфуженно покосился на меня. Ему было стыдно за своего единственного друга. Я снял фуфайку, кинул ему, догнал козла, взял его за бечевку, поддал коленкой, и козел послушно пошел за мной.
— Возьми обратно свою печку, — сказал я и подтолкнул Яшке козла.
Фуфайку мою Яшка не поднял, хотя дрожал от холода пуще прежнего. Стало светать. От воды поднимался туман. Сквозь его белые волокна противоположный берег был едва виден. Упала роса. Комары исчезли: крылышки у них намокли, попадали кто куда и ждут дня.
Я сходил к шалашу, принес отсыревшую Яшкину одежду.
— Сушняк у тебя где, Робинзон?
— Откуда я знаю…
— А еще известный геолог! Лауреат! — сказал я. — С голоду ведь помрешь. Впрочем, можно съесть козла. Его надолго хватит.
Через полчаса я вернулся с охапкой сушняку. Козел, Яшка и одежда исчезли.
Я сидел у костра, ворошил палочкой угли и думал: «Яшка в поселок сейчас не вернется, хоть кол у него на голове теши. Стыдно ему. Что-то хочет доказать и себе и ребятам. Звать его домой? А дома ему опять от ребят прятаться? А мне его уговаривать нечего. Сам не маленький! Пусть поступает как хочет. Сегодня вечером я возвращаюсь домой. Успокою Яшкину мать…»
Всходило солнце. На речке стало приветливее и теплее. Недалеко от меня по песку, попискивая, бегал белопузый куличок.
Я умылся, развел костер, приспособил над ним на рогатульках кастрюльку с водой и пошел искать Яшку. Увидел я его на противоположной стороне. Яшка выскочил из кустов, почерпнул воды кепкой и консервной банкой, скрылся.
