Робеспьер - [3]

Тем не менее из воспоминаний Шарлотты следует, что ее старшему брату не были чужды детские развлечения и от своих сверстников он отличался лишь тем, что, говоря языком современности, был круглым отличником. Маленький Максимилиан до самозабвения любил птиц; в доме деда в вольерах жили голуби, воробьи и щеглы, за которыми он преданно ухаживал. Птиц мальчик ловил на заднем дворе пивоварни, куда выбрасывали жмых, на который слетались самые разные пернатые. А Жак Карро, видя, как внук крутится вокруг пивоварни, надеялся, что со временем сможет передать ему свое дело. В воспоминаниях современников мелькает утверждение, что юный Робеспьер забавлялся тем, что рубил птичкам головы маленькой гильотинкой. Но так как пишут об этом после революции, достоверность сего факта вызывает сомнение — очень уж он одиозен. К тому же большинство сходится во мнении, что Робеспьер любил животных и сохранил эту любовь на всю жизнь; огромный датский дог Брунт, спутник революционных лет Робеспьера, до конца остался предан своему хозяину. Пока Максимилиан учился в Аррасе, дети раз в неделю встречались в просторном доме деда Карро, и старший брат, радуясь этим встречам, охотно показывал младшим свои коллекции картинок и гравюр, а однажды даже позволил сестрам взять на время своего любимого голубя. К сожалению, девочки не уследили за птицей, и голубь погиб, за что Максимилиан, по словам Шарлотты, обливаясь слезами, «осыпал сестер упреками».

Отцы-ораторианцы отметили способности Максимилиана и в 1769 году с подачи все того же епископа Конзье мальчику выделили стипендию для дальнейшего обучения в знаменитом парижском коллеже Людовика Великого; до 1762 года коллеж находился под эгидой иезуитов, а потом перешел под крыло короля. Выпускниками коллежа были как отпрыски знатнейших семейств Франции, так и ставшие всемирно известными разночинцы — Мольер, Дидро, Вольтер. Какие чувства обуревали мальчика, покидавшего родной город с сознанием того, что будущность его зависит только от его успехов в учении? Наверняка не слишком веселые, ибо, по словам Амеля, он горько плакал, расставаясь с родными.

В столичном коллеже Максимилиан впервые всерьез столкнулся с суровой дисциплиной, обязательной для всех учеников, и, если верить аббату Пруару, подобное равенство пришлось ему не по вкусу. Аббат Пруар, префект в коллеже Людовика Великого, отвечавший за стипендии, оставил воспоминания о знаменитом ученике, но они также не могут претендовать на объективность; написанные в Германии, куда аббат эмигрировал, спасаясь от революции, которую он от всей души ненавидел, они льют воду на мельницу «черной» легенды вождя революции. В них юный Робеспьер скорее воплощает в себе тогдашние представления о революционерах: личность мрачная, озлобленная, дурного нрава и не признающая Бога. Однако, как впоследствии доказали, Пруар ничего не придумывал, а лишь давал фактам свою трактовку. Воспоминания Шарлотты Робеспьер и аббата Пруара являются основными свидетельствами взросления Робеспьера, ибо написаны людьми, знавшими Максимилиана лично.

По словам Пруара, юный Робеспьер «обожествлял учебу» в ущерб «чувствительности, этого чудесного свойства юности, кое, казалось, не было ему присуще вовсе»; «упорно оттачивая свой ум», он ненавидел тех, кто пользовался большим уважением товарищей и учителей, а с младшими братьями и сестрами и вовсе вел себя как тиран. Пруару вторит Галарт де Монжуа, вряд ли знавший Робеспьера лично, однако имевший обширные знакомства среди депутатов и членов революционных клубов: «Подобно деревьям, что, начав плодоносить слишком рано, вскоре делаются бесплодными, Робеспьер, в детстве отличавшийся изрядными способностями, в дальнейшем сохранил лишь детские недостатки: тщеславие, ревность, своенравие и упрямство». Товарищи побаивались мстительного и вечно жаждущего похвал Робеспьера, а он с удовольствием проводил перемены в полном одиночестве, предаваясь собственным мыслям. Аналогичные суждения высказывает в своем докладе и Куртуа, утверждая, что в коллеже Максимилиан был таким же, каким предстал в Конвенте: «Он никогда не видел в своих соперниках своих ближних». Неужели и Пруар, первое издание мемуаров которого вышло в 1795 году, и Галарт де Монжуа, чья книга вышла в 1796-м, пользовались докладом Куртуа, изданным в феврале 1795 года? Сомнительно… Иным предстает Робеспьер на страницах мемуаров своей сестры, утверждающей, что за время его обучения в коллеже Людовика Великого он ни разу не поссорился с товарищами, всегда заступался за младших и даже мог вступить в драку, защищая справедливость. Кто из них прав? Ясно одно: Максимилиан был замкнутым, недоверчивым, погруженным в себя и трудно сходился со сверстниками, которые, как ему — вполне вероятно — казалось, недооценивали и не понимали его. И от этих мыслей он еще больше страдал от одиночества.

Чтобы в большом, чужом для него городе Максимилиан не чувствовал себя слишком одиноко, семья поручила его заботам Делароша, каноника собора Нотр-Дам, который, по словам Шарлотты, полюбил ее брата; когда через два Года каноник скончался, Максимилиан тяжело пережил эту потерю. За время учебы Робеспьера постигли еще две утраты: в 1778 году скончался его дед, Жак Карро, а в 1780-м неожиданно умерла его восемнадцатилетняя сестра Анриетта. «…наше детство было омыто слезами, ибо едва ли не каждый год мы теряли дорогого нам человека. Трудно даже представить себе, сколь глубокое воздействие оказало это роковое стечение обстоятельств на характер Максимилиана; он стал задумчив и печален», — пишет Шарлотта. Ей вторят и Пруар, и Галарт де Монжуа, подчеркивающие, что Максимилиан жил словно в раковине, проводил все время за книгами и не стремился общаться ни с товарищами, ни с преподавателями.