Ритм галактик (журнальный вариант) - [8]

— У вас глава племени женщина. Но ведь мужчина сильнее женщины?

— Женщина больше умеет. Она охотится, рожает детей, хранит огонь, готовит пищу.

— Понятно, А эту посуду тоже делает женщина?

— Посуду никто не делает. Посуду можно выменять у другого племени. Они берут много шкур.

— А если я сделаю ее?

Огромные глаза Тао расширились от удивления.

— Ты можешь делать посуду? — Она покачала головой. — Обман нехорошо. Возьми слова обратно.

— Хорошо, посмотрим.

Целую неделю потратил Владимир на изготовление гончарного круга. Орудуя ножом и каменным топором, он размышлял о том, как в сущности просто сделать такой станок, имея набор обычных инструментов, но на этой благодатной планете, где, по-видимому, и хищников крупнее тигровой кошки нет, где теплый климат и изобилие пищи, условия не принуждали человека стремиться к совершенствованию орудий, и племена довольствовались каменным веком. Неужели и ему, привыкшему к комфорту современной цивилизации, придется всю жизнь обходиться орудиями и предметами первобытного племени? Он уже вместо одежды носил шкуры, приемник хранил в дальнем углу, завернув его от сырости в собственный костюм. Включал редко, экономя батареи. А что будет дальше? Начнет есть мясо сырым, как делают некоторые соплеменники Тао? Нет, надо что-то предпринимать. Должны же быть здесь и медь, и железо. Но что может один человек, даже если он знает, как их выплавить? Нужно объединить усилия с этими людьми, заставить их поверить в свои силы. Краев считал, что гончарные изделия очень помогут ему в этом, и трудился, не считаясь со временем.

Наконец гончарный круг был готов. В соседнем ручье Краев нашел пластичную глину. Он перенес туда станок и сделал первую пробу. Изделия получились не очень красивыми и к тому же потрескались при сушке. Володя добавил песка, и дело пошло на лад. Всю продукцию он прятал в кустах, тем более, что глина нуждалась в медленной сушке и лучше сохла в тени.

Тао сначала проявляла интерес к его работе, допытывалась, что он собирается делать, но Владимир отшучивался, и Тао обиделась. Она целыми днями пропадала на охоте и часто возвращалась в сопровождении двух молодых мужчин с богатой добычей, кормила всех обедом, иногда дарила шкуру, но Краев, поглощенный своей работой, не замечал этих демонстраций. В тот день, когда он собирался делать обжиг, она осталась дома и занялась выделкой шкур.

— Тебе надоела охота? — спросил он, чтобы узнать ее планы на день.

— Мужчины говорят, Тао взяла плохого мужа.

— Это почему?

— Муж должен ходить рядом.

— Твой мужчины глупы, — рассердился Краев. — Вместо каменных топоров они должны были давно сделать железные, такие, как этот нож, которым ты любишь сдирать шкуры и резать мясо. Они должны строить хижины и садить ба као, клубни которого даже ты находишь не каждый день!

— Длинные речи не самые умные.

— Хорошо. Ты можешь мне помочь?

Тао заплакала.

— Мужчины говорят, муж помогает жене. Жена нет.

— Вон оно в чем дело, — с иронией сказал Владимир. — Значит, я стал нехорош. Иди к своим тюфякам и скажи, что я завтра выменяю десять жен на посуду.

— Ты сделал посуду?! — Тао сразу перестала всхлипывать.

— Я сказал завтра. И если ты поможешь.

— Покажи.

Увидев высушенную посуду, Тао гневно подняла голову.

— Это не посуда! Это умеют делать все! Только не так красиво.

Она схватила горшок и побежала к реке. Глина намокла, и горшок развалился.

— Вот твоя посуда. Обман!

Подняв лук и колчан со стрелами, Тао гордо выпрямилась.

— Я ухожу. Завтра я возьму двух мужей.

Краеву стало не до психологических тонкостей, он чувствовал, что она при всем бесхитростном к нему отношении может и в самом деле уйти, если ее не остановить. Он уже сожалел, что делал все в секрете, а не рассказывал ей, как обычно.

— Подожди, Тао. Посуда еще не готова. Она должна познать огонь. Тогда она станет крепкой и звонкой. Можешь не помогать мне, если не хочешь, но это не обман.

— Хорошо, Тао подождет, — сказала она таким бесстрастным голосом, от которого Владимиру стало не по себе.

Понимая, что обжиг для него теперь не только вопрос чести, но и вопрос дальнейшего благополучия, Краев принялся за работу. Трое суток непрерывно горел огромный костер. Владимир измучился без сна и отдыха, силы его были на исходе, но зато, когда он вынул гончарные изделия из огня, чувство огромного удовлетворения охватило его.

Вернувшись с охоты в сопровождении двух мужчин, Тао подошла к горке обожженной посуды и долго с недоумением рассматривала ее. Потом постукала, и горшок отозвался мелодичным звоном. Мужчины тоже долго рассматривали и выстукивали изделия…

Владимир проспал почти сутки. Он не слышал ни шумного праздника, устроенного племенем, ни громкого торга и перебранки, но когда проснулся, увидел, что вся хижина буквально завалена шкурами, а на самом верху красовались лучшие из его изделий. Нахмурившись, Краев вышел из хижины. Сияющая Тао восседала на куче шкур, торгуясь за последний кувшин. Володя подошел и, взяв из ее рук кувшин, отдал его старой женщине, которая вместо назначенной цены — пяти шкур — предлагала все, что у нее было — три шкуры. Та поспешно бросила к ногам Тао свои шкуры и, прижимая кувшин к груди, бросилась бежать.