Ритка - [5]

Когда они кончили петь, Андрей бросил Валерке:

— Не хватайся за свою брыкалку. Включи лучше маг… Вы, Рита, шейк танцуете?

Они принесли с собой магнитофон.

Вообще-то Ритка танцевала до сих пор только с девчонками. Но в этот вечер на нее что-то нашло. Она отплясывала так лихо, что у Томки округлились глаза. Томка вроде бы даже обиделась на Андрея.

Когда они включили магнитофон, Томкина мать сразу же ушла, с досадой махнув рукой: что это, дескать, за музыка!

Томка тут же забралась с ногами на диван, раскурила сигарету и позвала Андрея:

— Разве ты не видишь? Девушка скучает. Это не по-джентльменски… Нет, танцевать мне не хочется.

Андрей грузно опустился возле нее на диван, оперся локтем о Томкино бедро, а сам, Ритка заметила, продолжал следить, как отплясывает, теперь уже с Валеркой, она, Ритка.

И весь вечер Ритка нет-нет да ловила на себе его взгляд, хмурый, в упор. Она и сама не знала за собой таких способностей, такой находчивости и отчаянности. А возможно, все это было оттого, что она знала: еще какой-нибудь час и все кончится — тепло, уют, веселье. Она вернется домой в свою пустую комнату с железной скрипучей кроватью возле голой холодной стены и все начнется сначала: раздраженный голос матери, хныканье Димки, грязная ругань отца.

И было совсем не совестно перед Томкой, которая откровенно дулась на нее, и было приятно чувствовать на себе пристальный, взгляд Андрея. Впрочем, Андрея она больше не задевала, дурачилась с Валеркой, заставляла его аккомпанировать ей на гитаре. Андрей заметил:

— Вам бы в артистки пойти, Рита. — И добавил проворчавшей что-то Томке:

— А что? У нее определенно есть способности. Да и внешность…

Они с Томкой, возможно, даже поссорились бы, но тут в комнату вошла Вера Семеновна.

— Тамара, уже поздно. Завтра в школу. Да и мальчикам на работу.

Томка набросила на себя пальто и вышла с ними за калитку. Андрей сказал:

— Сейчас проводим Риту…

— А чего ее провожать? — по голосу можно было понять, что Томка зябко поежилась. Она вышла без платка, а ночь стояла пронзительно-ясная, с высоким, густо испещренным звездами небом. — Доведете до трамвая, а там ей близко.

И Ритка почувствовала себя виноватой. Томка приняла ее как человека, а она ей настроение испортила. Это, наверное, все от «Рубина». Торопливо поддержала Томку:

— И правда, ребята! Чего вам тащиться такую даль, а потом обратно?

— Вообще-то поздновато уже, — заметил Валерка. Он тоже продрог без головного убора, все натягивал на уши воротник куртки. Гитара болталась у него на груди.

— Ладно, — Андрей не любил мямлить, как приятель, рубил с плеча. Да и Томку он отлично понял. — Раз вам близко… проводим до трамвая.

Было решено встретиться в субботу в три часа дня у остановки трамвая «Книжный магазин».

— А что дальше? — повеселела Томка. — Поедем за город? Ой, здорово! Только… только холодно ведь уже.

— Не замерзнешь, — не очень ласково и уже через плечо бросил ей Андрей.

Они с Валеркой не только усадили Ритку в трамвай, но и подождали, пока он тронется. Ритка махнула им: «Идите!», а они постояли. Валерка смешной, тонкий. Белый нос торчит из-за поднятого воротника. А Андрей большой, сильный, руки в карманах куртки, смотрит слегка исподлобья, набычившись…

Вагон покачивало, Ритка время от времени закрывала глаза, припоминая подробности вечера, и тотчас из тьмы на нее наплывал тяжеловатый хмурый взгляд Андрея. Господи, и неужели все это было с ней, Риткой? Чудный, великолепный вечер! Повторится ли он когда-нибудь еще?

В квартире все еще держался запах спиртного перегара и папиросного дыма, хотя, судя по тому, что было свежо и пахло еще и улицей, мать основательно проветрила комнаты и кухню.

Из большой комнаты доносился храп отца, а мать еще не спала. Сидела у кухонного стола, набросив на плечи дырявый пуховый платок. Перед ней были разложены стопки каких-то ведомостей. Опять взялась помочь кому-то составить квартальный отчет. Видимо, с деньгами совсем худо. Ритка отменила это про себя машинально, скидывая пальто. Она обнаружила вдруг, что снова хочет есть.

— Вон, в кастрюле, — коротко бросила мать.

В последнее время она стала надевать для работы над бумагами или шитья очки. Круглые, в темной пластмассовой оправе, они старили ее и без того поблекшее лицо. И волосы у нее стали какие-то бесцветные. Мать до сих пор ходит с электрозавивкой. Делать прически ей некогда.

Ритка обрадовалась, что мать занята. Оказывается, уже первый час, она еще никогда не возвращалась домой так поздно… Виновато пристроилась возле теплого бока плиты, стараясь не брякать ложкой о миску. Пшенная каша была заправлена пережаренным салом с луком. Вкусно!

— Десять раз подогревала, — объяснила вдруг мать, не поднимая головы от бумаг. — Ты бы еще позже заявилась. Это ты брось. С этаких пор начнешь… И вообще, совести у тебя нет. Что бы помочь с ребенком!..

— Тебя же не было, — Ритке стало обидно. Так она и знала! Стоит только явиться домой… — Шести не было, я пришла. Тебя нет, а он тут со своими ханыгами…

— Так не до часу же, — уже мягче сказала мать. — Помогла бы хоть усыпить ребенка. Сама знаешь, как он засыпает.