Ритера или опасная любовь - [5]

«Не скули», — хотелось сказать мне.

— Не переживай, Ри, прорвёмся! — воскликнул я весело, переключая изображение на Наума. — Надо вывести из строя беспилотники. Включи электромагнитную пушку!

— У них защитные экраны есть, они отзеркалят сигнал и наша электроника полетит к чертям собачьим, — пробурчал Наум, сморщив длинный нос.

— Наум, — я решил даже развернуться, чтобы прожечь его злым взглядом поверх спинки кресла. — Я — командир. Выполняй!

Он грязно выругался, но вызвал экран управления, быстро пробежался пальцами. Нас тряхнуло с такой силой, будто по фюзеляжу вдарили огромным молотом. Задрав нос, многотонная громадина, как мячик подскочила вверх и рухнула вниз. Мигнул и погас глазок автопилота. Я стиснул зубы так, что ощутил металлический привкус крови во рту. Вцепившись в штурвал, начал тянуть на себя, пытаясь вернуться на прежний курс. И в какой-то момент сердце замерло, показалось, что я не сижу, а лежу на спине и вот-вот перевернусь через голову.

Взвыла сирена, оглушили мерзко заверещавшие на все лады аварийные сигналы. Экраны расцветились красными надписями о неполадках в системе и стали умирать один за другим.

— Говорил тебе! — прошипел Наум. — Ты — не командир, а петух!

Безумно захотелось дать ему в лоб, но он был дьявольски прав.

Одно радовало — беспилотники вышвырнуло за пределы видимости, на радаре они остались в виде едва различимых галочек, смахивающих на след от больших птиц.

— Мы можем сесть на заброшенном аэродроме острова Парадайз, — среди всего бардака, в котором был повинен лишь я, Наум оставался на удивление спокойным. — Я высчитал маршрут. Но там полоса, скорее всего, жутко раздолбана.

Он подошёл ко мне и показал планшет. Я скосил глаза и едва заметно кивнул, вновь уткнувшись в линию авиагоризонта.

Мы вывалились из небесных айсбергов над торчащими, как зубы огромного дракона остроконечными вершинами скал. Аэродром выделялся большим серым пятном посреди буйной растительности, прорезанной зеркальной гладью рек и озёр.

Мелкими, почти микроскопическими движениями штурвала я перевёл космолёт на снижение. Вышли шасси, и мы жёстко спланировали на бетонку.

Я спустился, помог выбраться Ритере. Солёный ветер с моря разметал ярко-рыжие пряди её волос, забрался мне под рубашку, промокшую от пота. И, несмотря на разлитый в воздухе жар, я стал зябнуть. Зудела каждая клеточка тела, ноги дрожали от напряжения. Сердце учащённо колотилось, гулко отдаваясь в висках и горле.

Шум заставил оглянуться и словно на меня опрокинули ведро с кипятком. Из тени скал выступили бойцы спецподразделения полиции. Двое подскочили ко мне, заломили руки, хотя я не думал сопротивляться. Защёлкнулись наручники.

Под охраной меня провели до выкрашенного в защитный цвет ангара, втолкнули внутрь. Нары в несколько рядов, стеллаж с металлическими коробками патронов. А в дальнем углу за деревянным столом я предсказуемо увидел знакомую фигуру генерала.

— Что за цирк вы устроили, полковник? — он поднял на меня угрюмый взгляд.

Рядом со мной возник высокий статный брюнет в форме подполковника, расстегнул мои наручники и облил насмешливым взглядом:

— До чего ты докатился, Стоцкий. Пошёл на сговор с бандитами. Безобразие.

Мне никогда не хотелось убить кого-то так сильно, как этого хлыща Комаровского! Как они узнали, что я буду сажать космолёт здесь, на заброшенном аэродроме?! Я стиснул зубы, всеми силами стараясь усмирить разбушевавшееся сердце.

— Объяснитесь! — ладонь Томашевского едва не разнесла на куски деревянный стол. — Почему не сообщили в Центр, что дата угона перенесена? Что это за самодеятельность?! Под трибунал захотели?

— И, кроме того, он уничтожил беспилотник, — ядовито поддакнул Комаровский. — За каким хреном, Стоцкий?

— Я сообщил, товарищ генерал-лейтенант о другой дате, — уверенно сказал я, не отрывая взгляда от Томашевского, у которого багровой стала даже лысина. — Не знаю, почему вы не получили. Может быть, в ведомстве Комаровского что-то напутали.

Краем глаза заметил, как с лица Комаровского сползла глумливая усмешка, глаза раскрылись так широко, что, казалось, они вывалятся из орбит и повиснут на ниточках, как рачьи.

— Это ложь! Мы ничего не получали!

Я быстро набрал код на своём наручном компьютере, вызвал голографический экран и продемонстрировал отправленное сообщение.

— Хорошо, мы проверим. Но какого дьявола вы не выполнили приказ посадить космолёт на Зеркальном острове?! Вы могли погубить машину, стоимостью в полмиллиарда!

— Хотел узнать имя заказчика, — бодро отрапортовал я. — Он должен был ждать заказ на Асколле. А эти бандиты — так, пешки.

— Мы и без тебя это узнаем! — проорал обозлённый Комаровский. — Когда эти мерзавцы в наших руках!

— Вы вели себя безрассудно. Поставили под угрозу всю операцию! — поддержал его Томашевский.

Я слушал эту тираду вполуха, и лишь одна мысль теребила мозг: кто мог предать и сообщил в Центр, что мы сядем здесь? Неужели Наум?

* * *

Сквозь затянутое грязно-сизой марлей небо мерцали потускневшими серебряными подносами спутники Ритеры. Штормовой ветер и ливень пытались сбросить мой авиамобиль в океан, где вздымались и опадали огромные валы. В такую погоду летать безумие, но как ночное зрение льва помогает ему выслеживать добычу, так чутье лётчика позволило мне обойти коварные грозовые ловушки.