Поднявшись в свою комнату, Мэррин умылась, легла в постель и снова принялась размышлять о Джераде Монтгомери. Вопреки всем ожиданиям, вопреки ее активному нежеланию ехать в «Хиллмаунт», она – получила истинное удовольствие от сегодняшнего торжества. Ей не хотелось лгать, и, слава богу, лгать не пришлось. Джерад должен быть доволен ее поведением. Ему бы наверняка не понравилось, если бы она весь вечер сидела с кислой физиономией, ведь так?
Мэррин расслабилась, вечные заботы о семье отошли на задний план. Последние несколько часов она была по—прежнему весела и беззаботна, как до смерти мамы. Но Мэррин уже с нетерпением ждала наступления завтрашнего дня, чтобы снова вернуться в привычную обстановку.
На лестнице послышались шаги. Мэррин быстро щелкнула выключателем настольной лампы, и комната погрузилась во тьму. Джерад остановился у ее двери и тихонько постучал:
– Мэррин!
Она не ответила. Ну, устала, ну, спит без задних ног, и все тут. Он не войдет. Соблазнение не предвидится. «Этого никогда не случится»…
Джерад и не вошел. Через пару секунд Мэррин услышала его удаляющиеся шаги. Чего он хотел? Впрочем, какая разница! Ей не оставили права выбора, и только поэтому она оказалась сегодня здесь, в этом доме, на торжественном ужине в честь его бабушки.
Куда же он делся? Наверное, снова спустился вниз, к родне. Мэррин пришла к такому выводу, и не ошиблась, потому что через два часа снова услышала, как он поднимается по лестнице и входит в свою комнату…
И почему она все время думает о Джераде Монтгомери? Сейчас надо воспользоваться свалившимися на нее благами цивилизации и хорошенько отоспаться в этой широкой мягкой кровати.
Ей почему—то взгрустнулось. Вот только что была счастлива, а теперь все снова вернулось на круги своя. А чья вина? Странный вопрос. Естественно, Джерада.
Если бы на нее не напали воришки, перед ней не встал бы выбор ехать сюда или нет. Отказала бы этому монстру за дверью – открытой, между прочим! – и дело с концом. К сожалению, выбора у нее не было. Потому что ее ограбили. На нее напали. Ее избили. Варварски избили. Украли деньги. Она продала кольцо мамочки, кольцо, принадлежавшее прежде ее бабушке. Продала только потому, что Роберт попал в беду. И если бы Джерад не одолжил ей две тысячи фунтов, как знать, чем бы закончилась эта история…
Мэррин запуталась. Мысли крутились по кругу. Вдруг в них появились ее отец и дом, полный родни, потом – смерть мамы, необходимость продать кольцо. И все прахом, потому что ее ограбили…
Как ни странно, дурные сны не тревожили Мэррин. По устоявшейся уже привычке проснулась она, едва забрезжил рассвет. Открыла глаза, и улыбка расцвела на губах. Ах, как хорошо! Пока все спят, можно еще немного понежиться в этой прекрасной постели. Она вздохнула и снова закрыла глаза…
…Господи, ее ударили, очень больно ударили. Чего—то хотят отнять, а она это не отдает. Вот снова бьют, она падает и кричит. Кто—то трогает ее за плечо, и она опять кричит. Громко. И – просыпается от собственного крика.
Задыхаясь, ловя воздух ртом, Мэррин рывком села в постели, разлепила глаза – и увидела рядом с собой Джерада. Он сидел на краешке кровати и осторожно трогал ее за плечо, стараясь разбудить не слишком внезапно.
– Бедняжка, – тихо пробормотал Джерад и притянул ее в свои объятия.
Какое—то время Мэррин чувствовала себя настолько разбитой, что не могла произнести ни звука. И почему—то ее совсем не смущал тот факт, что сегодня, в воскресенье, в пять утра она, в крохотной ночной рубашке, прижимается к груди малознакомого мужчины. К груди Джерада.
Так, спокойно. Способность говорить еще не восстановилась, но мысли, слава богу, заработали.
– Я наделала много шума? – глухо пробормотала Мэррин куда—то в район его махрового халата.
Джерад нежно погладил ее по спутанным волосам.
– Я хочу тебе помочь. Ты позволишь? – спросил он, из чего Мэррин заключила, что, видимо, он старался помочь и раньше, но она сопротивлялась.
Мэррин отстранилась. Ох, лучше бы оставалась в прежней позе: руки Джерада немедленно сплелись на ее спине.
– А вот это совсем не обязательно. Но… так или иначе, я очень вам благодарна. Опять мои сны, знаете ли…
– Но сейчас тебе лучше?
– Конечно! – улыбнулась Мэррин, сожалея о том, что все это вскоре закончится и она не будет больше ощущать на себе тепло сильных рук Джерада. – Вы очень помогли.
– Ты уверена, что все в порядке? Голова не кружится?
Она тихонько засмеялась. Выбраться из кольца его рук и мысли не приходило.
Не приходило? Почему, с какой стати? Мэррин отпрянула.
– Простите за то, что я разбудила вас, – проговорила она.
– Я не спал. Читал.
– А вы что, плохо спите? – спросила она. Эту тему они еще не обговаривали.
– Я—то сплю нормально, а вот у тебя, похоже, проблемы. На мой взгляд, тебе не мешает как следует отоспаться, видок у тебя так себе.
– Так себе? То есть, по—вашему, я уродина? Господи, кто ее тянул за язык! Тихо разговаривали, все чин по чину, и вдруг, ни с того ни с сего…
Откинув голову, Джерад посмотрел в лицо Мэррин, потом его взгляд медленно потек вниз, к оголившемуся плечу, с которого сползла бретелька ночной рубашки, к высокой груди под тонкой тканью, и снова вернулся к лицу.
