Ришелье - [11]

Он был не первым премьер-министром и не мог быть последним. Как кардинал имел большое преимущество по сравнению со своими светскими предшественниками, Кончини и Люинем. За ним стояла церковь, которая не могла терпеть нападки на своего главного представителя в совете. Но это не спасло бы Ришелье, если бы король почему-либо отвернулся от него. У Людовика, как мы видели, были серьезные причины не допускать Ришелье на первое место в своем совете. Но под нажимом матери он изменил свое мнение, а вскоре и оценил выдающиеся качества кардинала.

Людовик был сознательным монархом, он чувствовал себя наместником Бога на земле с ответственностью за своих подданных. В то же время он понимал, что не может править единолично: ему нужен был тот, на кого он мог переложить часть все возрастающих обременительных забот правительства и давать указания. Ришелье квалифицированно и надежно принял на себя все задачи. Он никогда не обольщался властью до такой степени, чтобы не помнить, что он есть и всегда будет вторым после короля в управлении страной. Он осторожно объяснял королю свою политику, давая ему возможность думать, что принятые им решения были его собственными. Такт кардинала принес свои плоды: король стал его другом. В 1626 году кардинал, находясь под сильным давлением, попросил об отставке. Людовик заставил его изменить свое решение: «Слава Богу, все идет хорошо, — писал он, — поскольку вы в совете. Мое доверие к вам полное, и действительно, у меня не было никого, чья служба радовала бы меня больше».

Ришелье, однако, никогда не был фаворитом, и всегда существовала вероятность, что королевская особа будет искать случая избавиться от него. К счастью для Ришелье, Людовик был не из тех, кто подпадает под женские чары, поскольку никогда не проявлял большого интереса к женщинам. Но он уважал свою мать, которая была, вероятно, единственной женщиной, представлявшей потенциальную угрозу для Ришелье. Еще более опасны были друзья Людовика мужского пола. После падения Люиня — Туара, Баррада, Сен-Симон и Сен-Мар, Ни один из них не мог сравниться с Ришелье. Лишь Сен-Мар был настолько неосторожен, что попытался сделать это — попытка стоила ему жизни. И действительно, Людовик никогда не позволял ни одному фавориту оказывать на него сильное влияние. Правда, один человек все же имел свою собственную точку зрения. Это был Гастон Орлеанский (Monsieur)[14], который в качестве брата короля и наследника трона (до рождения Людовика XIV 5 сентября 1638 года) не подвергался преследованиям. Его нельзя было судить, заключать в тюрьму или казнить, и, если бы он решил скрыться за рубеж, его должны были вернуть назад, чтобы враги Франции не могли воспользоваться им. К счастью для Ришелье, Людовик ревниво относился к Гастону, который был любимым сыном Марии Медичи и обладал всеми светскими качествами, которых так явно недоставало королю. Гастон оставался источником постоянного раздражения для Ришелье на протяжении всей его министерской деятельности.

С течением лет, казалось, возникли истинные узы дружбы между королем и его премьер-министром. Слабое здоровье обоих, видимо, углубляло их взаимопонимание и взаимозависимость. Людовик был подвержен приступам из-за воспаления тонких кишок еще с юношеских лет и был ограничен в движении из-за туберкулеза. В 1630 году он чуть не умер от абсцесса, и Ришелье испугался за себя. Как он писал своему другу Шомберу, если бы король умер, его собственная жизнь и работа были бы уничтожены ненавистью врагов. Людовик хорошо понимал это. «Вы все отдаете моей службе, — писал он, — и многие вельможи недовольны вами из-за меня, но все знают, что я вас никогда не предам».

В течение долгого времени историки считали, что Ришелье фактически единолично правил Францией, но, как и любой первый министр, он нуждался в помощниках. На самом деле Ришелье продвинулся еще дальше: его помощники были также и его «созданиями», так сказать, людьми, связанными с ним обязательствами и привязанностью. И насколько это было возможно, он брал их из своей собственной семьи. Как сам он копил должности и состояние, так и дю Плесси и ла Порт получили должности и общественный престиж в политической и церковной сферах. Брат Ришелье стал кардиналом, одна из племянниц — герцогиней, а кузен — маршалом Франции. Бесчисленное количество должностей было роздано дальним родственникам. Дав членам своей семьи власть и влияние, кардинал, естественно, обеспечил свою собственную безопасность.

Среди друзей, которые были обязаны Ришелье своей карьерой, особенно следует отметить Бутийе. Их семья играла важную роль в его жизни с самого детства. В сентябре 1628 года Клод Бутийе стал государственным секретарем, а в мае 1629 года он оказался в министерстве иностранных дел. В 1632 году его сын Леон, граф де Шавиньи, стал государственным секретарем по иностранным делам, а его отец и Клод де Буйон стали министрами финансов. Они оставались преданными кардиналу до самой его смерти, в то же время получая от него для своих семей различные блага: более высокие доходы, выгодные браки и должности с пенсионом. Хотя Клод де Буйон был старше Ришелье и принадлежал к богатому и влиятельному роду, он посвятил себя службе кардиналу в период с 1624 по 1630 годы и в качестве министра финансов много потрудился для удовлетворения военных нужд Ришелье.