Римский трибун - [76]

— За нового римлянина! — Гости дружно подняли и осушили кружки.

— Жаль, вина больше нет, — кивая на пустую бутыль, вздохнул Симоне. — Разве так следовало бы отметить это событие.

— И поленту придется есть без соли, — пробуя густой отвар из горшка, пробасил кузнец дель Веккио. — От чертовых налогов можно сдохнуть.

Одноглазый гигант положил на стол ложку и в сердцах добавил:

— Ладно бы грабили синьоры, а то свой брат, из таких же простолюдинов, обирает почище любого разбойника. Виданное ли дело, чтобы взимать подати за вино. Этого не было даже при баронах.

— Напрасно ты ворчишь на Колу, — возразил ткач Симоне. — Не он, а Стефанелло Колонна опять начал войну. Кроме налогов, где Риенцо взять денег на солдат? Наемники сражаться даром не станут.

— Деньги могли бы быть, — вмешался в разговор зеленщик Кафарелло. — Вместо того чтобы казнить Монреаля, следовало бы получить за него выкуп. Ведь кондотьер обещал за жизнь двадцать тысяч флоринов.

— Прежде, когда Кола был трибуном, он заботился о римлянах, — подхватил кузнец. — А теперь, став сенатором, он больше думает, как бы угодить Авиньону. Недаром папский легат прислал его сюда.

— Наш капорионе Пандольфуччо ди Гвидо правильно говорил, что Риенцо ничего не жалеет для себя, а других готов морить голодом, — заметил Кафарелло. — Он советовал изгнать его из города как предателя.

— Кто бы здесь тогда правил? Уж не ты ли? — с иронией спросил Симоне.

— Можно было бы установить народную синьорию, как во Флоренции.

— Пандольфуччо сам предатель и получил по заслугам, — нахмурился Паоло Буффа. — Лукка Савелли и другие гранды не зря водили с ним компанию.

— Ты все еще веришь в Риенцо, — усмехнулся дель Веккио. — Даже сына назвал в его честь Николаем. А по мне, лучше уж иметь таких псов, как Колонна и Савелли, чем сидеть впроголодь и без вина…

— Довольно вам спорить, — прервала их старуха, мать столяра. — Поговорили бы о чем другом или спойте, пока малый не спит.

— Песню! Давай песню! — зашумели гости.

Микеле, старший сын Паоло Буффа, неокрепшим еще, юношеским голосом запел. Остальные подхватили.

* * *

— Проснись, Кола! Скорее проснись. Послушай, о чем он говорит. — Нина настойчиво трясла мужа за плечо.

Когда тот наконец открыл глаза, она растерянно показала на старого Люччоло Пелличаро, дальнего родственника из деревни, который жил последние месяцы с ними.

— Здесь творится недоброе, — запинаясь от волнения, сказал старик. — Я спустился на первый этаж и никого не нашел. Мы остались одни. Все чиновники и стражники покинули дворец.

— Как покинули? Почему? — Кола ди Риенцо быстро встал с постели и принялся торопливо одеваться.

— Наверно, испугались угроз заговорщиков, — тихо произнесла Нина. — Зря ты отправил все отряды осаждать Палестрину.

— Нельзя выпускать Стефанелло Колонна. Замок вот-вот падет, — сказал Кола. — Тут справимся сами. Кардинал Альборнос обещал прислать из Монтефьясконе конный отряд.

— Успеют ли они?

— Я послал к легату Лоренцо. Всадники должны были быть в Риме еще вчера.

— Однако пока их нет, — заметил Люччоло Пелличаро.

— Они могут явиться каждую минуту, — успокоил старика Риенцо.

В это время внизу громко хлопнула дверь, донесся топот бегущего, кто-то поднимался по лестнице. Люччоло и Нина с тревогой переглянулись. Кола снял со стены меч. На пороге комнаты показался Паоло Буффа.

— Спасайтесь, ваша милость, — тяжело переводя дыхание, сказал столяр. — Лукка Савелли и другие гранды хотят убить вас. Спрячьтесь где-нибудь, пока не прибудут наши солдаты.

— Он прав, Лоренцо и отряд из Монтефьясконе могут задержаться. Надежнее переждать опасное время у друзей. — Нина умоляюще взглянула на мужа.

— Бежать из Капитолия я успею, — в раздумье сказал Кола. — Возможно, они еще не осмелятся напасть на дворец.

— Спешите, не то будет поздно. — Паоло Буффа указал на окно.

Со стороны рынка и Капитолийской площади двигались толпой заговорщики. В руках идущих сверкало оружие.

— Буди Маддалену! Веди ее к выходу в Табулярий, — обратился к жене Кола ди Риенцо. — А вы помогите-ка мне запереть хорошенько двери.

Вместе с Паоло и Люччоло Пелличаро он спустился вниз, чтобы закрыть двери на железные засовы. Когда все было готово, они собрались у входа в Тубалярий, откуда можно было незаметно выбраться к развалинам древнего форума. Нина привела наспех одетую Маддалену. Девочка жалась к матери, испуганно протирая заспанные глаза.

— Ступайте в дом Манчини и ждите там, — сказал Риенцо, целуя дочь и жену. — Люччоло и Паоло вас проводят.

— А ты? Неужели останешься здесь? — не удержав слез, спросила Нина.

— Я не только сенатор, но и трибун, — ответил Кола. — Попробую поговорить с ними.

Он вернулся во дворец и, закрыв ход в Табулярий, направился в зал Совета. Между тем заговорщики приблизились к Зданию. С площади донеслись яростные угрозы. Крепкие дубовые двери задрожали от ударов. Прислушиваясь к крикам, Кола ди Риенцо взял знамя республики с изображенными на нем буквами «SPQR», что означало «сенат и римский народ», и поднялся на второй этаж к балкону, откуда обычно произносил речи.

Развернув знамя, он смело вышел на балкон и сделал знак, чтобы все замолчали. Неизвестно, чем кончилось бы дело, если бы ему позволили говорить. Однако он не успел раскрыть рта. На балкон обрушился град стрел и камней. Одна из стрел ранила его в руку, несколько камней угодило в голову.