Римские вакации - [52]

Увидев нас, старик разогнулся, оглядел наш коллектив не без сарказма и чего-то скомандовал своей челяди. Тут же к нему подбежал раб с серебряной посудиной в руках, формой совершенно походившей на ночной горшок.

Раб подставил посудину старику на уровне "ниже пупка — выше колен". Старикан поднял подол и совершенно непринужденно начал посудину наполнять. Челядь тут же начала громогласно славословить качество напора и превосходный цвет изливаемой жидкости. Впрочем, попробовать её на вкус для новой темы восторгов никто не додумался.

Старикан не спеша закончил. Подле него уже стоял раб с серебряным кувшином и кудрявый мальчишка. Старикан вяло протянул руки, раб полил из кувшина, старикан руки сполоснул и вытер их о кудри паренька.

— Ишь ты! — неприязненно заметил Раис. — Не может до нужника дойти.

— У богатых свои привычки, — откомментировал Джон.

Мы вернулись в аподитерий, а из него прошли во фригидарий. Это был обширный зал с потолком в виде купола небесного цвета с белоснежными геометрическими арабесками. Стены фригидария были разрисованы природными видами: на голубом фоне изображены были деревья и кусты, усыпанные цветами; между ними порхали птицы с разноцветными хвостами.

Посередине фригидария имелся бассейн, полный воды, постоянно вливавшейся в него шумными потоками из раззявленных ртов гротескных масок, приделанных к постаментам бронзовых статуй. Сам бассейн и пол облицованы были разноцветными мраморными плитками. Вдоль стен стояли мраморные скамьи. С одной стороны в бассейн спускались ступеньки.

Под потолком имелось широкое окно с настоящей рамой в виде решётки, в которую было вставлены мутноватые стёкла. Рама могла поворачиваться по вертикали на двух штырях, вделанных сверху и снизу, и была открыта, пропуская солнечные лучи, высвечивавшие на стене яркий прямоугольник.

В бассейне плескалось с десяток римлян.

Мы сбросили с себя простынки и сандалии.

— О-па! — заорал дурным голосом Серёга и с размаху ухнул в воду.

— И-и-и! — пронзительно завопил Раис и последовал за ним, предварительно подпрыгнув и поджав ноги, отчего плюхнулся как сумасшедший бегемот.

Следом и мы шумной компанией внедрились в бассейн.

Римляне на всякий случай от нас посторонились.

Вода была прохладна и, наконец-то, измученный жарой организм почувствовал комфортную свежесть, тем более мы влезли под бодрившие водяные струи.

— А теперь чего тут у вас по расписанию? — поинтересовался через некоторое время Раис.

— Теперь в тепидарий надо идти, — ответил Валерий.

— Ну пойдём, — одобрил Раис.

Мы выбрались из бассейна и, захватив свои банные принадлежности, перешли в следующее помещение.

Эта была длинная комната со сводчатым потолком, опиравшимся на массивный украшенный лепниной карниз, который подпирали выкрашенные в телесный цвет фигуры атлантов, стоявшие на невысоких постаментах. Между атлантами помещались скамьи из красноватого мрамора. Над скамьями в стене имелись небольшие ниши — как и в раздевалке. Потолок сплошь украшала лепнина, стены были выложены жёлтым мрамором с красивым узорчатым рисунком. Пол покрывала мозаика, изображавшая переплетения геометрических фигур. Окно, такое же, как во фригидарии, было закрыто.

В тепидарии сидело немало римлян. Вслед за Валерием мы уселись на свободную скамью. Здесь было жарко и душно.

Мы посидели пару минут, покрываясь потом и ожидая непонятно чего.

Наконец, Серёга спросил:

— И что сидим?

— Греемся, — пожал плечами Валерий.

— А зачем? — удивился Серёга.

— Вот именно! — воскликнул Лёлик. — Мы только освежились чуток после жары этой вашей. Так с чего снова греться?

— Точно, — поддержал Раис. — Что тут у вас ещё есть?

— Кальдарий, — робко ответил Валерий. — Там моются.

— Туда и пошли, — решительно встал Раис.

Валерий встал, скинул с себя простыню и сандалии и аккуратно засунул всё это в нишу. Свой скребок он оставил при себе. Мы последовали его примеру.

Валерий провёл нас в угол комнаты. Там имелась дверь, сплошь покрытая медными листами, украшенными выпуклой чеканкой.

За дверью оказалось не очень большое помещение с высоким купольным потолком с дыркой посередине. Пол и стены были облицованы бежевыми травертиновыми плитками. Под куполом светлыми пятнами зияли четыре арочных окна.

Здесь было жарче, чем в тепидарии, и весьма влажно. Мы сразу же облились потом. Дышать было затруднительно.

Кругом маячили голые тела. Некоторых наяривали скребками, отчего раздавались специфические звуки. Обрабатываемые стонали и кряхтели.

— Ничего себе баня, — тяжело отдуваясь, сказал Раис и принялся нервно чесаться.

— Ну, и кто желает поскрестись? — спросил Джон, складывая руки на груди.

Валерий с готовностью поднял руку с зажатым в ней прототипом мочалки.

— Короче, Валера, если хочешь, то скребись, да пойдем отсюда, — сказал Серёга.

— Жаль, раба-банщика не взяли… — робко произнес наш гид.

— Давай, давай! — прикрикнул на него Раис. — Сам поскребёшься.

Валерий отошел в сторонку и действительно начал себя обрабатывать.

Боба смущённо покашлял, открыл коробку с дамасским средством и предложил:

— Никто не желает?…

— Сам мажься, — порекомендовал Джон.

Боба с опаской зачерпнул из коробки мазь, походившую на вазелин, и начал осторожно втирать её в живот. Потом вручил коробку заинтересованно смотревшему на процедуру Лёлику, взял скребок и медленно провёл им по лоснившемуся пузу.