Римские вакации - [174]

— Ну, где дверь? — спросил осторожно Антоний.

— Это… надо бы с другой стороны сходить, а то тут непонятно… — путано ответил Боба.

— Да уж, тут и не найдёшь, пожалуй… — согласился Джон.

— Пошли, пошли, с боку зайдём, да в окошко влезем, — заторопил Лёлик и первым выскочил вон.

Мы вышли следом и, дав отмашку колонне, пошли уже хоженым путем. Антоний, ничего не понимая, пытался спросить, но в силу полной неясности дальше междометий дело у него не шло.

Окна были на месте. Колонна медленно двигалась вдоль стены.

— Которое из них-то? — риторически осведомился Джон.

— А там бычара был птицами загаженный, — припомнил Серёга.

— Да они все не чистюли, — заметил Лёлик, вертя головой.

— Кажись, вон то, — наобум предположил Серёга и скомандовал: — Лестницу давай!

Колонна с готовностью остановилась; мигом сняли с пары телег боковины, накрепко стянули их кожаными верёвками, прислонили получившуюся штуковину к быку. Серёга забрался наверх, заглянул в окно, сказал там кому-то: "Здрасте!" и, повернувшись, закричал:

— Нет, не оно! — после чего сполз вниз и предложил рабам лестницу переставить к следующему быку.

Из окна высунулись озабоченные физиономии целого выводка жрецов. Лёлик скорчил им пару негодных рож и запустил камешком. Жрецы исчезли.

Серёга исследовал следующее окно, затем ещё и ещё, справедливо избрав метод всеобщего анализа, и, наконец, воскликнув:

— Ага, вот оно!… А ну, отойди!… — скрылся с глаз, тут же устроив внутри, судя по излишним звукам, потасовку.

Мы, покинув продолжавшего натужно эгекать и агакать Антония, полезли на подмогу и, благополучно десантировавшись в храм, увидели у знакомой дыры, продолжавшей быть открытою, некоторую катавасию, в которой принимал посильное участие Серёга совместно с долговязым сутулым жрецом, выступавшим в роли неприятеля.

Серёга полностью владел инициативой: он энергично на жреца наступал, толкал его как следует и при этом ещё и кричал скандально:

— Чо толкаешься, толкаешься чо, говорю!? — отчего жрец выглядел вконец опешившим и лишь вяло водил руками, пытаясь превозмочь Серёгины богатырские тычки.

— Дверку, понимаешь, закрыть хотел! — известил Серёга и толкнул негодяя напоследок так, что тот полетел прямиком в группу выскочивших из-за угла жрецов решительного вида. Жрецы выровняли расстроенные ряды и, взяв кулаки наизготовку, ринулись было на нас, но тут горохом посыпались из окна преторианцы, и жрецы смирно остановились.

— Ну, что тут? — раздался капризный голос Антония.

Полководец, помаячив в окне, спрыгнул тяжко на пол, подошёл к нам, показал пальцем на открытую потайную плиту и заявил внушительно:

— Вижу вход!

Один жрец, выделявшийся властной осанкою и толстым золотым обручем, облегавшим морщинистую шею, вышел вперёд и, твёрдо стукнув в пол чёрной хитро гнутой тростью, заговорил:

— Я, верховный жрец храма священного Аписа, заявляю вам: вы нарушили неприкосновенность святого места! А особливо нельзя проникать за эту дверь! — указал он на заманчивую дыру. — Знайте, несчастные, там находится святая святых, тайна всемогущих богов, которую они берегут пуще всего! Осквернителей ждёт божья кара! — жрец повёл рукою так, будто указанная кара уже сыпалась на наши головы.

Преторианцы зябко поёжились, стали складывать пальцы крестами, тыкать ими в углы.

— А кто первый переступит порог, — продолжал вещать жрец, — то, клянусь золотыми рогами Аписа, на того тут же падёт ужасное проклятие!

— А мы уже там были, так что, извини, подвинься! — перебил вещуна Серёга и презрительно сплюнул ему под ноги.

— Ладно, чего там, пошли! — скучающе бросил Джон и начал подталкивать нас к проходу, на всякий случай остерегаясь идти первым.

Боба на правах зачинщика и наивного человека шагнул вперёд; за ним, подождав на всякий случай маленько, вошли и все остальные. Жрецы так же затесались поприсутствовать.

Всё было как и в первый раз: статуи стояли на своих местах, пыльные лучи света струились с потолка, пахло горелым маслом, а напротив в стене темнела распахнутая дверь.

— Туда, — лаконично указал Боба.

Преторианцы по команде запалили факелы, склад которых предусмотрительно имелся у двери, и вся команда во главе с Бобою, построившись гуськом, углубилась в коридор. Когда обнаружилась в стене произведённая нами дыра, жрецы заахали и заговорили между собой на иностранном. Коридор заканчивался массивной дверью, по виду целиком бронзовой. Дверь была прочно закрыта огромными толстыми засовами, которые скреплялись замком, формой и размерами напоминавшем пивной бочонок литров на пять. Серёга выдвинулся к двери и начал её обстукивать и осматривать как дотошный эскулап.

— Эта дверь заколдована! — истерически заорал протолкавшийся вперёд старший жрец.

— Заколдованная, гутаришь… А ну, у кого электричество? — спросил Серёга.

Боба с готовностью вынул из рюкзака фонарик и отдал умельцу.

Серёга взял чудо техники в обе руки, нацелил жрецу в лицо и с ухмылкою заявил:

— А вот тебе нашенское колдовство! — после чего пошёл резко жать на рычаг.

Жёлтый луч света брызнул, наливаясь белизной и нарядно отражаясь в остекленевших глазах жреца; жрец ужаснулся, странно квакнул и панически отпрыгнул назад, врезавшись в преторианцев, также пошатнувшихся в своём мужестве. Раздались повсеместные крики и причитания. Антоний на всякий случай прижался к стенке, откуда таращился на Серёгин светоч с сомнением и опаскою.