Римские вакации - [140]

Я оглядел понурую компанию и осторожно сказал:

— Ну отчего же! Есть тут один план…

Лёлик презрительно хмыкнул и заявил, что он никаких приличных планов не имеет, а посему их и вовсе быть не может. Впрочем, Антоний заинтересованно повернулся ко мне всем корпусом, а в глазах его зажглась надежда, как у ребятёнка при виде Деда Мороза.

— Стало быть так… — начал я медленно, взвешивая каждое слово и чувствуя при этом нехватку какого-то завершающего мазка.

— А ведь там внутри где-то Клеопатра, — внезапно произнёс Джон, внемля более своим мыслям, чем посторонним рассуждениям, вздохнул со сладкой мечтою и прошептал: — Верно, ждёт, бедняжка…

Слова его пришлись кстати, уподобившись последнему кирпичику.

— Короче! — продолжил я уже энергично, вооружённый меркантильным довеском. — План я сейчас изложу. Если оценка будет положительной, то будем делать. Но если всё будет победоносно, то тогда нам как героям и любителям прекрасного должно полагаться получить право пообщаться с Клеопатрой на сутки.

— На трое суток! — торопливо поправил Раис. — То есть это, на три дня и три ночи!

— Дело говорит! — заранее обрадовался Серёга.

Антоний с подозрением на меня поглядел, подумал и пробурчал:

— Не рано ли делёжкой заниматься?.. Стены-то вон какие…

— Дело не в стенах, — подхватил догадливо Джон, — а в гарантиях!

Антоний наморщил лоб и, решившись, махнул рукою:

— Ладно! Даю вам в этом свое официальное слово.

— Вот и ладушки! — зарадовался Раис, а потом принялся меня торопить: — Ну, давай, не тяни резину, а то Клеопатра уж совсем заждалась, поди!…

…План сразу всем показался дельным и реальным. Один Лёлик попытался организовать критику, но его никто не слушал. Резко отвернув от стен, мы поехали в лагерь, на ходу обсуждая детали.

— И главное, порт захватить! — потрясал руками Джон. — Чтоб Клеопатру не увезли!

Весь день прошёл в подготовке операции. Легионеры с демонстративным усердием стали подтаскивать к стене напротив главной башни на исходные позиции катапульты, складывать возле них горками набранные рабами камни; затем стали эти камни монотонно швырять поверх стен, норовя потревожить толпившихся там и всё прибывавших защитников города.

Продолжилось усиленное изготовление штурмовых лестниц, каких-то квадратных крытых тележек, широких деревянных щитов. Особенно мудрили над тараном, произведя модернизацию защитного сарая посредством обвязки его ивовыми прутьями и обмотки бычьими шкурами.

После полудня к стенам начали подходить когорты. Выдвинулись вперёд лучники, таща перед собой деревянные щиты размером с двери, укрепили их в мягкой земле и начали пулять из-за прикрытия по египтянам. В ответ также посыпался град стрел. Один манипул построился черепахой, прикрывшись со всех сторон и сверху плотно сдвинутыми щитами, и медленно стал продвигаться к остаткам моста. Под их прикрытием полуголые рабы, назначенные сапёрами, блестя потными спинами, подтащили, взгромоздив на головы, сколоченные из толстых досок и жердей настилы, стали торопливо прилаживать их поверх каменных быков моста. Египтяне без перерыва сыпали сверху стрелами и дротиками; немало сапёров упало, дёргаясь и крича.

Переправа была готова; манипул, пятясь, отступил. Модернизированный сарай с тараном обильно полили водой, туда битком набились легионеры и поволокли сооружение к главной башне. Египтяне заволновались, зашумели сердито; полетели в крышу тарана зажжённые стрелы, но влажная обшивка не загоралась. Таран тяжело вкатился на сварганенный мост и остановился напротив ворот. Под монотонные команды бревно начали раскачивать; размах становился всё шире и шире и, наконец, раздался глухой удар, а за ним ещё и ещё. Ворота потихоньку начали трещать. Египтяне торопливо сновали за зубцами башни; вырос оттуда чёрный столб дыма, а чуть погодя вниз обильно посыпались жарко горевшие корзины, падавшие на крышу тарана и разбрызгивавшие кругом капли жидкого огня. Вскоре таран стал превращаться в натуральный костёр. Прыснули из сарая легионеры; их тут же утыкали со стен стрелами. Вопль восторга защитников слился с рёвом разочарования нападавших.

Антоний заругался, затопал ногами, стал жаловаться нам на коварство недруга, использующего такое бесчеловечное оружие как кипящая смола.

— Так а мы чего ж? — спросил Лёлик. — Ворота-то в башне тоже деревянные…

Антоний поначалу посмотрел на него непонимающе, затем расцвёл и, крикнув сию минуту трибунов, принялся отдавать необходимые распоряжения, требуя мобилизовать все резервы горючих материалов, будь то земляное масло, или оливковое, или какое прочее. Лёлик напыжился и важно помогал советами.

Из обоза понесли разнокалиберные глиняные горшки. Катапульты поставили напротив ворот на прямую наводку и, примерившись, забросали их горшками, липкое содержимое которых обильно растеклось по утыканным бронзовыми блямбами доскам. Затем лучники, приготовив обмотанные ветошью стрелы, зажгли их и устроили меткий тир. Невзрачные поначалу языки пламени лениво лизнули испачканные ворота, затем стали разгораться. Катапульты, не переставая, метали горшки.

За боевыми хлопотами день промчался незаметно. Стало вечереть, и костёр из ворот выглядел ярко и празднично. Скапливались напротив башни манипулы, тесно толпились, бряцали оружием. В свою очередь и египтяне облепили стены.