Римская история Никифора Григоры, начинающаяся со взятия Константинополя латинянами. Том 1 - [5]
С того времени, как известное соборное определение было обнародовано, и до того дня, когда Иоанн Палеолог, вошедши неожиданно в Византию, получил верховную власть, Григора, заключенный в своем доме, как в темнице, много вытерпел. Он сам жалуется, что был доведен до такой крайности, что, так как зима была слишком сурова, он не мог иначе согревать стакана воды, как выставляя его на окно под солнечные лучи58. Он упоминает также, что, будучи вынужден ходить за водой к колодцу, однажды споткнулся ночью ногой о камень и потом, сделавшись болен, должен был пить грязную и гнилую воду, пока благодаря Агафангелу не достал другой59. К нему не смел ходить и священник, поэтому он приобщался заранее запасенными Дарами. Таким образом он был лишен не только телесного, но и душевного утешения. Он говорит также, что у него отняты были и книги Св. Писания, – что от двора у него были нарочитые с тем, чтобы склонить его отказаться от своих убеждений, если же не согласится, предложить ему на выбор – или все невыгоды темничного заключения и, так сказать, медленной смерти, или же скорую насильственную смерть60.
При таких затруднениях Григора однако ж успел написать в это время 10 книг Византийской Истории. Он писал их с такою поспешностью, что употребил на то не более дней сорока61. Это – 18 книга и 9 следующих; в них, кроме других вещей, содержатся акты собора Паламы и рассуждение с Кавасилой. Далее в них особенного внимания заслуживает завещание Григоры, состоящее из трех глав62. В первой Григора завещает со всею осторожностью сделать как можно больше списков с этих 10 книг и разослать их во все места к его друзьям. Во второй излагает веру, одобряет церковные постановления о Варлааме и Акиндине и признает в Евхаристии истинное тело и истинную кровь Господа. В третьей запрещает предавать погребению свое тело, что ему было уже обещано его противниками. Между прочим замечает, что все это писал урывками, тайком, на какой попало бумаге, не имея возможности исправлять или обрабатывать написанное, так как нужно было каждую минуту бояться, что заметят его работу. Поэтому неудивительно, если упомянутые 10 книг и менее других обработаны и много обнаруживают в Григоре едкой горечи и раздражительности. То же впрочем следует сказать и об остальных книгах, прибавленных после. Совсем не таковы 17 предыдущих книг; как видно, они составлены до вышеупомянутого Собора, когда Григора пользовался свободой и имел полную возможность их исправлять.
В 1354 г. в начале весны сын Кантакузина Матфей был патриархом Филофеем коронован в влахернском храме и торжественно принят отцом в соучастники правления. Спустя немного дней по поручению отца он явился к Григоре, чтобы снова попытаться уговорить его. Он обещал ему награды и по-прежнему доступ во дворец. Не могши склонить его к тому, чтобы он оставил свои догматические мнения, Матфей старался убедить его по крайней мере в том, что причина общественных бедствий – не в императоре Кантакузине, а в определениях Промысла и судьбы. Григора напротив представлял ему сильнейшие доказательства на то, что все, что ни делают люди, делают не по предопределению Промысла или принуждению со стороны судьбы, а по собственной воле, и потому напрасно Кантакузин хочет убедить себя, что он грешил не свободно, а вынужденный судьбой. Видя непреклонность Григоры, Матфей удалился недовольный, а заключение Григоры стало еще суровее, так что, когда от сильнейшего землетрясения колебались стены его дома, он и тогда не посмел выйти за двери63.
В конце того же года64 Византиею овладел Иоанн Палеолог. Григора, получив при этом свободу и избавившись от стражи, явился во дворец и, нисколько не стесняясь, распространился пред государем, не очень благосклонным к Паламе и его защитникам65, о их мнимом неправомыслии; увещевал государя вступиться за Веру и выразил свою готовность заняться опровержением того, что было определено Кантакузином и Паламою. Но Иоасаф (монашеское имя Кантакузина), узнав об этом, немедленно постарался выкупить Паламу, находившегося в плену у турков, чтобы он сам лично мог защищать свое дело; между тем внушил своей дочери Елене, супруге Иоанна Палеолога, чтобы и она своим влиянием позаботилась уничтожить усилия Григоры.
В следующем году прибыл послом в Византию один латинский епископ, пользовавшийся расположением Палеолога. О его имени Григора молчит, но хвалит его за ученость как знатока св. Писания, получившего в латинских школах основательное богословское образование. Это, по всей вероятности, смирнский архиепископ Павел66, который в исходе 1355 г. условился с Иоанном Палеологом касательно подчинения последнего апостольскому престолу. Согласно с его желанием послушать прения Паламы с Григорою
