Римская Галлия - [79]

Их атрибуты нам малоизвестны, но ясно одно, что они назначались именно правителем провинции[932], так что они не были собственно государственными чиновниками, но агентами или уполномоченными наместника. Очень вероятно, что они не являлись судьями, назначенными в определенные округи, чтобы ведать в них всякие судебные дела, но что им поручалось ведение какой-нибудь специальной категории дел[933]. Закон воспрещал им рассматривать дела большой важности, например процессы о свободном происхождении (ingenuitas)[934]. Наконец, провинциальный губернатор имел право давать судью сторонам в каждом отдельном процессе[935]. Такой прием, очень часто употреблявшийся, даже сделавшийся обычным в Древнем Риме, распространился и в провинциальном мире. Стороны являлись к правителю, представляли предмет тяжбы; он поручал судье, назначенному им самим, приступить к расследованию данных и сообщал последнему наперед формулу, которая как бы заранее диктовала ему, смотря по тому, какие факты обнаружатся, решение, которое он должен произнести. Иногда сравнивали эту процедуру с новейшим судом присяжных, но она ни в чем на него не похожа. Этот iudex исполнял только специальное поручение своего начальника. Последний мог всегда, если хотел, судить самолично, он «давал особого судью» сторонам по такому-то отдельному делу лишь тогда, когда желал уменьшить себе работу[936].

В результате право суда не принадлежало в римской Галлии ни особому сословию судей, которые назначались бы пожизненно, как в современных обществах, ни коллегиям присяжных, ни народным собраниям; оно всецело и исключительно входило в компетенцию человека, который легально один был в провинции магистратом, то есть обладателем imperium’а, областным начальником, проконсулом или императорским легатом.

2. Consilium

Этот всемогущий магистрат, который один был облечен судебною властью, фактически не мог никогда оставаться одиноким при отправлении своей функции. Мы сейчас увидим здесь, что римляне, очень абсолютные в теории, не всегда оставались такими же на практике. В судебном устройстве, как и во всем другом, они придумывали ограничения и обходы, которые, не ослабляя власти, смягчали ее проявление.

Сам император, когда творил суд, был окружен Советом[937]. Конечно, никто не обязывал его действовать совместно с этим Советом: он сам кроме того назначал его членов, но он не мог выбирать их, иначе как среди классов, наиболее высокопоставленных и наиболее образованных. В роли таких членов являлись сенаторы и всадники – с одной стороны, юрисконсульты – с другой[938]. К ним присоединялись еще высшие чины различных отделений императорской (дворцовой) канцелярии[939]. Эти люди, соединенные около государя и заседающие в одном с ним трибунале, не оставались без влияния на ход делопроизводства в императорском суде. Они слушали свидетельские показания и прения; затем, по окончании разбора дела, прежде чем произносить приговор, император спрашивал их мнения[940]. Иногда он предлагал им высказываться при помощи тайного голосования[941]; другой раз опрашивал их устно, одного за другим, и они обязаны были громко заявлять свое суждение[942]. Император был свободен оставлять их советы без внимания; по праву он решал один; фактически же он невольно должен был подчиняться большинству голосов[943]. Иногда Совет судил даже в отсутствие императора, от его имени, как будто он сам произносил приговор[944].

Провинциальный наместник, когда отправлял правосудие, также был окружен советом. Члены, его составлявшие, именовались consiliarii или assessores[945]. Наместник выбирал их сам: они не назначались помимо него центральною властью и не посылались населением его области. Пополнялся такой совет обыкновенно из трех элементов. Во-первых, в него входили несколько так называемых друзей или товарищей правителя (amici, comites), прибывших в страну вместе с ним из Рима; к ним присоединялись также, во-вторых, несколько знатоков права[946]; наконец, он звал в свой совет видных представителей местного общества. Все они присутствовали при судоговорении; по некоторым признакам можно даже предполагать, что они могли принимать в нем более активное участие, ставить свои вопросы. Магистрат, прежде чем произнести приговор, спрашивал их мнения. Всякому решению предшествовало краткое совещание между ним и его советом. Весьма вероятно, что он считал голоса, но опять же закон не принуждал его сообразоваться с воззрением большинства. Он мог всегда решить дело вопреки мнению совета, но было необходимо, чтобы последний был опрошен и выслушан[947].

Когда магистрат «давал судью», то есть отказывался сам от расследования обстоятельств дела, то этот новый судья мог также призвать к себе асессоров[948].

Надобно хорошо помнить, что совет, сопутствовавший магистрату при отправлении им судебных функций, не походил ни в чем на современных присяжных. У него не было никакой самостоятельной власти. Он существовал только чрез магистрата или при нем и имел только совещательное значение. Он не разделял судебных прав магистрата: последний сосредоточивал их во всей полноте в своей личности.