Римляне и варвары. Падение Западной империи - [53]

. Значение этого события трудно переоценить. В прежние времена жители города, по своей воле открывшие границу и допустившие варваров на землю Империи, считались бы изменниками родины. Подобное невозможно было даже представить¹⁹. В V веке центральное правительство могло расселять варваров (если они уже прорвались в провинцию и их невозможно было оттуда изгнать) на территории целой провинции или на обширной, хотя и не до конца определенной, территории Савойи (Са-баудии), но оно бы никогда не позволило варварам поселиться ни в одном городе. Основная цель подобных поселений состояла в том, чтобы обеспечить правительство достаточной военной силой. Но кучка воинов-вар-варов, которых можно было поселить в небольшом городке, таком как Коммагенис, не представляла большой военной ценности для Империи в целом. По крайней мере мы не знаем ни одного случая, когда римские власти разрешили бы федератам поселиться в одном, и только в одном городе. В этом не было бы никакого смысла.

Все эти факты говорят о том, что если жители одного города заключили подобный договор и допустили в приграничную область группу варваров, то, очевидно, римская администрация в этой провинции уже прекратила существование. Подобное соглашение было бы невозможно, если бы провинцией Норик Прибрежный все еще управлял губернатор. Губернатор немедленно подверг бы жестокому наказанию жителей города, которые бы решились допустить варваров в провинцию и заключать с ними соглашения по собственной инициативе. Ясно, что к этому времени ни губернатора провинции, ни его чиновников уже не существовало. Норик Прибрежный уже не находился под властью императора. Отныне каждый город мог — или должен был — сам заботиться о себе, подобно тому как британские города должны были сами заботиться о себе и до и после 410 года.

Мы не знаем, кто были эти федераты. На другом берегу реки, напротив Коммагениса, жил народ, называвшийся руги²⁰. Вероятно, федератов пригласили поселиться в городе в первую очередь для того, чтобы защитить Коммагенис от ругов и от банд ругов-грабителей, но кто были сами федераты, мы не знаем. Единственное, что можно предположить, — это то, что они не были ругами.

Несмотря на присутствие в городе федератов, горожане не чувствовали себя в безопасности в то время, когда там появился Северин (I. 4). Почему? Кто был тот враг, который приводил их в ужас? Ответ ясен. Горожане боялись своих собственных федератов, то есть варваров, которых они сами же поселили в своем городе. Читая книгу, мы не видим никакого другого врага, которого они могли бы так опасаться. Очевидно, отношения между горожанами и теми, кого они наняли для своей защиты, к тому времени ухудшились и теперь были крайне напряженными. Но затем случилось счастливое (с точки зрения горожан) событие: однажды ночью произошло землетрясение. Варвары перепугались, бросились вон из города и разбежались кто куда, думая, что на них напали «враждебные соседи», тстогит ИоБИит оЬ$1с!юпе, II. 2. Эту фразу часто неверно истолковывали. Здесь имеются в виду их соседи-римляне, горожане, жившие бок о бок с ними²¹. В темноте и неразберихе варвары начали убивать друг друга (II. 2).

Этот инцидент дает нам представление о том, какая обстановка царила в городе. Горожане допустили в город федератов с тем, чтобы они их защищали, однако затем присутствие федератов стало угрожать их безопасности. Федераты со своей стороны также опасались неожиданного нападения горожан, их нанявших. Очевидно, атмосфера в городе была накалена. Любая мелочь могла ее взорвать. Землетрясение стало тем событием, которое окончательно нарушило хрупкое равновесие.

Есть удивительное сходство между этой ситуацией и тем периодом британской истории, когда римской администрации уже давно не было на острове. Согласно Гильдасу, некий «гордый тиран» вскоре после 446 года (в это время консулом в третий раз был Аэций) пригласил в свою часть Британии воинов-саксов и поселил их там в качестве «федератов». Уже очень скоро его отношения с ними стали еще более напряженными, чем отношения жителей Коммагениса со «своими» федератами. К несчастью для гордого тирана, землетрясения в этой части света редки и ни одного землетрясения, которое могло бы его избавить от трудностей, не случилось²².

Таким образом, из первой главы «Жизни» можно сделать вывод, что еще до того, как Северин начал свою деятельность в Норике Прибрежном, имперская власть там уже перестала существовать. Она исчезла полностью. От римских гарнизонов также ничего или почти ничего не осталось, раз жители города вынуждены были пригласить в город варваров для своей защиты от врагов и их решение осталось безнаказанным. Когда

Северин начинал свое служение, трибун по имени Мамертин (позднее он станет епископом) еще командовал в Фавианисе какими-то солдатами, но они были так малочисленны и так плохо вооружены, что он не решился атаковать банду варваров, промышлявших грабежом в окрестностях города. Несмотря на то что в городе располагался его отряд, разбойники, не раздумывая, уводили с собой людей, оказавшихся за пределами города, и скот. А когда солдаты Мамертина все же атаковали разбойников, они сделали это, отойдя всего на две мили от городских стен (IV. 1-4). Нигде в книге нет и намека на то, что поблизости были другие римские командиры, к которым Мамертин мог бы обратиться за помощью. Очевидно, рядом не было никого, и Мамертин мог рассчитывать только на себя. Интересно, как сами горожане воспринимали эти события: когда в округе появились разбойники, горожане не стали ждать защиты от трибуна. Они не бросились к Мамертину и не стали умолять его атаковать разбойников. Еще меньше они рассчитывали на то, что смогут сами вооружиться и оттеснить разбойников. Вместо этого они в слезах пришли к Северину и стали жаловаться ему на свои несчастья, но (если подытожить подробный рассказ Эвгиппия) тот не смог предложить им ничего конструктивного (IV. 1). Они были совершенно беспомощны.