Рим, папы и призраки - [82]
Усевшись перед бутылкой сека,[88] хлебом и луком, Солово смотрел, как безотказное солнце поднимается над куполом Санта-Кроче, и думал о временах прошедших. Потом в своей библиотеке он листал огромный том переплетенных кожей «Размышлений» Марка Аврелия, положив его на подставку в виде бронзового орла.
Наконец адмирал решил, что ничего другого не остается. Поскольку менора так и не обнаружилась, ему придется посетить друзей. Он извлек свое любимое точило и примерил к нему самый лучший стилет.
— Прости за беспокойство, Гарольд, — проговорил адмирал Солово, только скажи мне, считаешь ли ты меня своим другом?
— О да, — ответил сидевший напротив крепкий краснолицый мужчина. — Так мне кажется.
Солово подавил вздох облегчения. Совершив короткую прогулку по Риму, адмирал уже начал опасаться, что исчерпал перечень лиц, способных на подобное признание.
— В конце концов, — продолжал мужчина, — это вы выхлопотали мне разрешение осесть в Риме. Вы были в старой доброй Англии, мы распили несколько бутылок… и потом нам вдруг пришлось подраться, защищая друг друга. Если это не дружба, так что же тогда?
— Действительно, что? — улыбнулся в ответ адмирал, мысленно благодаря простоту северных нравов. — А знаете, Гарольд Годвин, вы — интересный человек: с каждой нашей новой встречей итальянские слова в ваших устах звучат все менее и менее варварски. Не так уж много англичан сумели настолько хорошо прижиться у нас.
— Это здорово, — ответил Годвин, тем самым подтверждая, что принял сказанное адмиралом за комплимент. — У меня для этого настоятельная необходимость. Как вы прекрасно знаете, я прибыл в Рим, чтобы спасти душу, а не наслаждаться собой!
Солово проявил легкое беспокойство.
— Я не священник и не теолог, — произнес от мягко, — однако посоветовал бы вам, Гарольд, осторожно отнестись к своей теории приблизительной святости.
— Я это понимаю, адмирал. Находясь среди столь многих людей, стремящихся к святости, стучась в дверь избранного Богом представителя, приходится очищаться. К тому же здесь это мне удается легче — рядом нет ни скоттов, ни уэльсцев!
— Ах да… — промолвил Солово, опасаясь, что, не желая того, запалил фитиль. Так и вышло.
— Я прожил добропорядочную жизнь, — начал Годвин с заученной сосредоточенностью. — И мне не в чем просить прощения (разве только в церкви). Я убил столько скоттов и уэльсцев, сколько может пожелать человек.
Солово в легком смятении попытался затормозить прилив.
— Я встречался с этими остатками кельтов…
— Адмирал, скотты — не кельты, — прервал его Годвин, не слушая, не разбирая и не думая над словами гостя. — Они кровь от моей крови, что делает дело еще интереснее. Я хочу сказать, что сам против них ничего не имею (разве что чуточку — против уэльсцев…). По отдельности они мне даже приятны. Но вот только начнут собираться в группы, как сразу возникает желание засыпать их всем содержимым колчана. Боюсь, что именно так обстоит дело. То есть большой лук был изобретен специально ради скоттов.
— Ну, Гарольд… — выговорил адмирал, уносимый потоком.
— Я-то предпочитаю бить уэльсцев. Но они чаще всего сразу же выкидывают белый флаг, так что особо не повеселишься. Понятно, о чем я? Если бы скотты не обитали рядом с моим краем, я бы, наверное, оставил их в покое, но они живут по соседству, поэтому и приходится…
— В самом деле, — вежливо согласился Солово, переходя к мыслям о том, что будет на обед.
— Учтите, меня доконала битва на Флодденском поле.[89] Я так поработал там, что мне больше некуда деться, не оставалось ни одной профессиональной вершины. Поэтому я и могу проводить остаток дней своих в Борго[90] и вымаливать прощение грехов, как уже говорил. Вот почему я здесь. Брр! Флодден! Нет, это была битва, а не удача везунчика Баннокберна… Я рассказывал вам, адмирал, про Флодден?
— По-моему, да, Гарольд; быть может, хотя бы раз…
— Избави нас, Боже! Вот это был видок. Они потеряли своего короля Джеймса IV, двенадцать графов, девятнадцать баронов, три с лишним сотни рыцарей и лордов, архиепископа Сент-Андруса, двух епископов, двух аббатов и провоста[91] Эдинбурга. Ну и… большую часть войска. А мы просто отступили от их шилтронов[92] и поливали… наконец, они просто падали рядами, мертвым на земле не было места. Кстати, о песенках, ха-ха-ха! Что вы думаете о волынках, адмирал?
— Не то, чтобы я позволял этому предмету определять мою жизнь, но…
— А я их ненавижу. Скотты не перестают играть на них — вы это знаете, — и некоторые из Северной Англии тоже, поэтому в своей книге я зову их почетными скоттами. Итак, когда мы, наконец, увязли, — это я про Флодден, — я принялся разыскивать волынщиков, просто чтобы они знали мое мнение о тех звуках, которые они издают. Кроме того, я добыл двух предводителей кланов. Их клейморы[93] украшают комнату, где я храню трофеи и прочие фамильные драгоценности. Я отрезал им уши, только они протухли, и мне пришлось выбросить их.
Адмирал Солово подумал, что заметил проблеск надежды, сулящий избавление от рассказа о кровавом пиршестве.
— Гарольд, вы упомянули свою семью; все ваши тоже были такими воинами и путешественниками, как и вы?
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.