Рим: история города - [33]

С башни открывается великолепный вид на виа дей Фьори и Колизей, но лестница, по которой мы поднимались, плохо освещена, а потому пришлось пережить несколько неприятных моментов. На крыше башни есть маленький каменный столик. Это одно из самых необычных и приватных мест, в которых можно устроить пикник.

К сожалению, башня сейчас закрыта. Придется жевать булочки — panino — в другом месте.

К тому же периоду относятся два совершенно непохожих дворца: это дворец Венеции и Дворец сенаторов (палаццо Сенаторе). Первый выглядит средневековым строением и напоминает о готической архитектуре Венеции. Построенный в 1450-х годах, он является первым большим ренессансным дворцом в Риме. Принадлежал он венецианскому кардиналу Пьетро Барбо, ставшему впоследствии папой Павлом II (1464–1471). Дворец сенаторов на Кампидольо выглядит, по крайней мере спереди, творением эпохи высокого Ренессанса, а на самом деле он средневековый. Он поставлен на фундаменте Табулария, здания государственного архива на римском Форуме. Его построило семейство Кореи в начале XII века. Сенат разместился здесь примерно в 1150 году, а в середине XVI столетия над фасадом здания трудился Микеланджело. Это была часть его работы над Капитолием. В доме до сих пор находится мэрия и городской совет, а потому здание закрыто для посетителей.

Нельзя отрицать достижений последних римских мэров. И Франческо Рутелли, и его преемник Вальтер Вельтрони после падения традиционных партий в начале 1990-х годов прошли обучение в правительствах, состоявших из людей со свободным мышлением. Их вклад в окружающую городскую среду несомненен: улучшилась работа общественного транспорта, выросло количество пешеходных зон, сократилось количество выбросов в атмосферу. Транспорт ходит лучше, чем двадцать лет назад. Один из прежних мэров умер от сердечного приступа в машине «скорой помощи». Кампания «Рим для Рима» стремится к идеалу и видит город успешной деловой столицей, куда съезжаются туристы, привлеченные великим прошлым. В том, что идеализм каждый раз проваливается, нет ничего нового. Я слышал, что водопроводную воду шутливо прозвали Аква Рутелли. Политическое восхищение легко превращается в публичную насмешку. Римляне нетерпеливы и ленивы; возможно, что хаос, вызванный празднованием тысячелетия города, мэр переживет и его не линчуют, но вот популярность, как у Риенцо, зависит от той же изменчивой в своих пристрастиях римской толпы.

Современные крепости

Подобно средневековым крепостям, возведенным на фундаментах античных зданий, партийные послевоенные штабы долгое время размещались в стенах ренессансных дворцов, рядом с политическим сердцем нации. Пещеры двух таких волшебников находились в нескольких шагах от Капитолия. Христианские демократы — что абсолютно закономерно — размещались на площади Джезу, а их предполагаемые противники-коммунисты — за углом, на площади Венеции, рядом с виа делле Боттеге Оскуре. Обе партии потерпели неудачу в большой политической схватке 1993 года, но на этом падение христианских демократов не закончилось. Известный анекдот о дьявольских махинациях иезуитов в приложении к партийному строительству зазвучал по-новому. История такова: дьявол и ветер прогуливались по Риму, а когда вышли на площадь Джезу, дьявол сказал ветру: «Подожди меня здесь, я только заскочу в церковь, поставлю свечку и помолюсь». Всему Риму известно, что даже в самый тихий день площадь напротив огромной иезуитской церкви остается на удивление ветреной. Дьявол, должно быть, навечно оставил ветер дожидаться, а сам тем временем явился в партийный штаб для совершения сделки.

Но думая о площади Джезу, я вспоминаю вовсе не самый большой в мире кусок лазурита на могиле святого Игнатия Лойолы. На память приходит реквием, исполненный по семи иезуитам и местным женщинам-домохозяйкам, в доме которых те жили. В 1989 году во время репрессий в Сальвадоре те и другие были замучены до смерти. Сотни священников, потрясенные религиозным мужеством и политической прямотой погибших мужчин и женщин, отслужили по ним самую трогательную литургию. Тысячи простых римлян всех возрастов прямо с работы пришли в огромную базилику, объединившись в вере не только в то, что жизнь одерживает победу над смертью, но также и в то, что слабые морально превосходят сильных.

Несмотря на попытку восстановиться, назвав себя Народной партией (возобновление находящегося под влиянием Ватикана умеренного левого движения начала XX века), христианские демократы сохранили эмблему — крест на щите крестоносцев — над главным входом во дворец. Этот пиаровский промах, похоже, подтверждается политическим провалом партии. Девиз «Plus ça change»[29] — вряд ли приемлемый слоган для выборов в Италии в новом тысячелетии.

Похоже, нынешние коммунисты лучше уловили современные веяния и не держатся за устаревшие догмы: на радио- и телеканалах стало больше документалистики и меньше стриптиза для домохозяек. Штаб коммунистов разместился за огромными зеркальными витринами, поднимающимися по щелчку выключателя. Автомобили еврокоммунистов (маленькие, но шикарные) въезжают в ультрасовременный двор здания. Никаких тебе мрачных дворов, напоминающих о политическом прошлом. Итальянская коммунистическая партия (ИКП) первой сменила свое название, со временем она стала называться Демократической партией левых сил, сначала в составе союза «Олива», а потом под предводительством премьер-министра Д’Алемо обрела политическую власть. Но это был всего лишь преходящий момент. Парламентская победа движения «Форца, Италия» в 2001 году привела к власти правое крыло во главе с Берлускони: