Рим или смерть - [14]

В тот же день Удино отправил в Рим своего адъютанта Леблана; пусть встретится с триумвирами и объяснит, что в интересах самих римлян принять французов как друзей.

Леблан, бравый вояка, в тонкостях дипломатии искушен не был. Вначале, строго согласно полученной инструкции, он сообщил Мадзини, что экспедиционный корпус хочет спасти Рим от австрийского вторжения.

– Не верю, ложь! – гневно возразил Мадзини. – Тогда бы вам следовало всенародно об этом заявить, а не врываться без приглашения в чужую страну. Разве это не вторжение?

Леблан ничего не ответил, лишь отвел глаза.

– Впрочем, я не удивлен, – добавил Мадзини, постукивая пальцами по столу. – На войне всегда первой убивают правду… Почему в письме Удино ни разу не упоминается Римская республика?

И тут Леблан с солдатской откровенностью брякнул:

– Генерал сказал мне так: вы уполномочены провести переговоры с временным правительством только об условиях передачи власти папе Пию IX.

– Теперь все понятно! – воскликнул Мадзини. – Вы пришли к нам не как друзья, а как враги. Врага же встречают не цветами, а картечью. Однако, – помолчав, заключил он, – окончательный ответ завтра даст Ассамблея.

И Ассамблея дала ответ, смелый и недвусмысленный: «Депутаты поручают триумвирам Мадзини, Саффи и Армеллини принять все меры для спасения республики и силе противопоставить силу».

Сразу после заседания Ассамблеи Мадзини созвал совещание совета обороны. В его угловой комнате Квиринальского дворца, где помещались лишь узкая кровать, письменный стол, маленький комод и несколько стульев, собралось шесть человек – три триумвира, новый военный министр, генерал Джузеппе Авеццана, начальник штаба Карло Пизакане и его помощник Пьетро Розелли. Сидя за столом и машинально вертя в руках пенсне – его Мадзини надевал, лишь когда писал письма, – он говорил громко, властным тоном, точно читал приказ:

– Судьба Рима, да и всей Италии, решится в эти дни. От нас ждут быстрых и энергичных действий. Надо без промедления объявить в городе осадное положение и призвать в армию всех граждан, способных носить оружие. – Он умолк, обвел присутствующих долгим взглядом. – Есть у меня и другие соображения, но прежде я хотел бы выслушать ваше мнение. Начнем с вас, Авеццана, – обратился он к военному министру.

Тот встал из-за стола. Уже немолодой, седовласый, он был по-юношески порывист. Но те, кто сражался с ним вместе в Испании против королевских войск, знали, что за внешней горячностью скрываются твердая воля и редкая выдержка. Он умел принимать нелегкие решения и не падал духом при неудачах.

– В Риме я всего месяц, а военным министром стал десять дней назад. Разобраться во многих проблемах не успел. Одно ясно – надо вызвать в Рим Гарибальди с его легионом. Разумеется, присвоив ему звание генерала.

– Бригадного, – поспешил добавить Розелли.

Накануне совет обороны присвоил Розелли звание дивизионного генерала. Карло Пизакане поморщился. В глубине души он и сам завидовал громкой славе Гарибальди, но мелкое честолюбие Розелли было ему неприятно. Сейчас не время считаться званиями. Все же он промолчал – решать должен Мадзини. Однако и Мадзини молчал.

– Пусть бригадного, – согласился Авеццана. – Важно, чтобы Гарибальди был здесь, и скорее. – Он привычным жестом потер лоб у переносицы. – Честно говоря, отряды обороны, на мой взгляд, обучены плохо, да и с оружием… неважно. Что же до…

– Сделано главное. Всего за месяц мы из ничего создали армию, – перебил его Мадзини. – Ну, а опытными воинами эти солдаты свободы станут на поле боя.

«Много пафоса, да и по сути вряд ли верно», – подумал Авеццана.

Кривить душой он не привык и твердо возразил:

– За науку новички заплатят кровавой ценой. Сегодня нам до крайности нужны солдаты, уже нюхавшие пороху, и талантливые генералы. Такие, как Гарибальди.

– Итак, подведем итог: совет обороны – за Гарибальди, я – тем более. Подготовьте приказ, Авеццана, – обратился Мадзини к военному министру. – Рим ждет генерала Гарибальди.

На второй день, 25 апреля, в Ананьи прибыл гонец с письмом от Авеццаны. Министр обороны Римской республики приказывал бригадному генералу Джузеппе Гарибальди «немедля прибыть в Рим для защиты Вечного города от вражеской французской армии».

Гарибальди тотчас созвал офицеров штаба: Нино Биксио, Аугусто Векки, Алессандро Монтальди и Франческо Даверио, командира конницы Иньяцио Буэно.

– Читай, Франческо, читай вслух и погромче, – весело сказал он, протягивая своему начальнику штаба письмо. – Кончилось наше сидение, морра и таверны, впереди – славные дела!

Легион выступил в поход в час пополудни. Солнце палило вовсю, и укрыться от него можно было разве лишь в тощих рощицах да в густых виноградниках на желтых холмах. Гарибальди торопил волонтеров – Рим в опасности.

Когда шли мимо деревень, крестьяне семьями выстраивались вдоль дороги поглядеть на диковинное войско. За многие годы через их селения в Рим проходила и гражданская гвардия папы в медных касках, с белыми шпагами, и швейцарская стража в полосатых сине-желтых костюмах, с буфами на рукавах и на штанах, французы в черных мундирах и огромных киверах. Но такого странного войска они не видали. Одни волонтеры были в красных блузах с повязанными на шее цветными платками, с кожаными патронташами и кинжалами за поясом, другие в грубых куртках из серой холстины и широких темно-голубых штанах. Кое-кто даже шел в черных мундирах королевской сардинской армии, но на голове вместо фуражек были шапки, а порой и шляпы любых цветов. У многих на груди висели кресты.