Рики Макарони и Тремагический турнир - [3]

Расположение завуча было лучшей рекомендацией для Рики.

Этот предмет очень выделялся из всех остальных в программе магической школы, как в субъективном восприятии Рики, так и сам по себе. На должности преподавателя никто не держался больше года, и обучение шло через пень–колоду. Первым учителем Рики оказался беглый преступник, но зато научил их с другом очень сильной магии. Он выбрал их из всех учеников, так как Рики представлял собой что‑то особенное. С тех пор, как он пошел в школу, все преступники в мире магии – Упивающиеся смертью – охотились за ним, а все шишки колдовского мира – начиная с директора школы и заканчивая знаменитым Гарри Поттером, крестным отцом и героем борьбы с темными силами – тщательно его оберегали. Раньше Рики не особо задумывался над этим, это его только раздражало, как и вообще волшебный мир, который долгое время вызывал отторжение в ребенке, выросшем в обычной семье. Только в прошлом году, когда он, наконец, смог примирить в себе два мира, заодно обзаведясь новыми друзьями из других колледжей школы, Рики вынужден был обратить внимание на назойливые преследования старой гвардии Темного лорда. Один из его друзей нашел предназначенный для него предмет, попал под заклятье подвластья, которое в конце года едва не уничтожило всю их команду и отправило обоих гриффиндорцев в больницу. Таким образом, Рики, который и раньше догадывался, что он не самый обычный колдун и кое‑что значит в волшебном мире, вынужден был задуматься: а что именно такого он значит? А это возвращало его к истории его рождения, о которой он не знал ровным счетом ничего. Диего и Люси Макарони, усыновившие его примерно в возрасте года, ничего не знали о его настоящих родителях. Очевидно, они были магами, как и Рики. Какой‑то великий колдун – Рики подозревал, что это Альбус Дамблдор, уж очень похоже высказывание на его загадочную манеру, — сказал, что это совершенно неважно. Однако, сразу после его появления на свет исчез Темный лорд, вождь Упивающихся смертью, борющийся за установление своего мирового господства и дискриминацию обычных людей – не магов, и нечистокровных колдунов. Рики не знал, как он с этим связан, но не зря же его крестным отцом стал знаменитый Гарри Поттер, подошедший к этому столь ответственно, что надоедал ему всю жизнь. В этом плане Рики стал интересовать вопрос, от которого маги его усиленно ограждали и о котором он сам никогда раньше не беспокоился: кем были его настоящие родители? В семье Макарони к нему относились как к родному, и он в них души не чаял, и ему не нужны были никакие другие родственники кроме существующих, благо папина родня в Италии была довольно многочисленна. Рики представить не мог, по каким каналам возможно выяснить о своем происхождении; перед его поступлением в «Хогвартс» мама сказала, что они с папой этого не знают; магов расспрашивать бесполезно. Кроме того, честно заглянув себе в душу, Рики определенно уяснил: он сам вовсе не хочет ничего знать, просто не желает и все, хотя и интересуется. Логика подсказывала, что в этом кроется львиная доля разгадки всех его приключений в школе за два года; чувства и, пожалуй, инстинкт самосохранения говорили, что лучше держаться подальше.

И вот теперь в мире магии что‑то происходило. Рики гадал, может ли это быть связано со школьными событиями конца года, после которых директор не поленился внести новые правила; или – непосредственно с ним. Рики, однако, не стал делиться своими соображениями с братом, чувствуя, что говорить о своем происхождении ему будет неприятно.

— Так засекретить в вашем мире, где одни сплетники, — удивился Пит, услышав о содержании писем. – Твои друзья написали тебе достаточно, и каждый разное. Из этих кусков ты разве не соберешь целое?

— Я – нет, — осенило Рики. – Но я точно знаю, кто именно сможет это сделать.

Рики всю жизнь мечтал стать шпионом и законно видел в себе все задатки; его друг Лео в прошедшем году распутал историю с заклятьем подвластья. Однако только один человек знал о школе все. Рики выбрал одно из писем, еще раз пробежал его глазами и, удостоверившись, что это то, что надо, взял тетрадный лист, ручку (на каникулах он не утруждал себя мучениями с пером и пергаментом) – и написал:

«Дорогой Дик!

Ни за что не поверю, что у тебя нет никаких догадок. Вряд ли магическое сообщество в этот раз придумало что‑то невиданное до сих пор, а раз так, то при твоей постоянной осведомленности обо всем (черт возьми, откуда только она у тебя?!) и феноменальном знании истории магии ты, скорее всего, приблизительно представляешь, что именно нас ждет в предстоящем году. Впрочем, если я сообщу тебе кое‑что дополнительно, ты, возможно, представишь это еще лучше». Далее Рики подробно перечислил все, что узнал из других писем. «…Пожалуйста, напиши, до чего додумался, как можно скорее, а то представь, каково мне тут, когда я не знаю, чего еще от меня надо Упивающимся смертью.

Ральф Джордан передает тебе привет и желает хороших каникул». Рики восторгался, как научился выполнять светские обязанности.

— Вот, готово, — довольный, Рики привязал письмо к лапке совы, которую указал Пит, открывающий в это время окно. Умная птица немедленно взмахнула крыльями и с достоинством покинула их.