Рихард Зорге - [9]
Рихард вышел на улицу. Болела голова. В мозгу засела все та же мысль: «Что стало с Германией?» Он понимал: конечно, это не те немцы, среди которых он столько лет работал. Эти — те самые, на кого делал ставку Гитлер, когда рвался к власти. А вдруг и те, его немцы, поддались нацистскому дурману? Он должен обязательно и немедленно получить ответ на этот вопрос. Это для него жизненно важно!
И уже пройдя Унтер-ден-Линден, миновав Дворцовую площадь и мост через канал Берлин-Шпандау, он понял, что ноги сами ведут его в Веддинг — район рабочих-машиностроителей, металлургов, электриков. Тех, на кого во все самые тяжкие времена делали ставку они, коммунисты. И, поняв это, он не повернул назад. Он обязан знать!..
Он шел, не убыстряя шаг, по отражениям в витринах проверяя, не прицепился ли за ним «хвост». В этот час город трудился.
Прохожих было мало — и за ним никто не наблюдал.
Слева осталась мрачная тюрьма Моабит. Сколько сейчас там, в ее стенах, его товарищей-коммунистов? Может быть, там и Эрнст? Крепись! Мы продолжаем наше дело! Мы не отступим! Ты говорил: «Да, мы кое-чему научились и ничего не забудем». Не забудем, Эрнст!..
Аристократические улицы остались позади. Потянулись угрюмые и мрачные рабочие кварталы. Дома здесь были серые и однообразные, как казармы. Деревья — чахлые и почти безлистые. И люди, попадавшиеся навстречу, особенно дети, были бледны, плохо одеты. Вот где в полную меру давали себя знать затянувшийся кризис, безработица, голод… Неужели и здесь могли поверить в Гитлера?
Веддинг. Цитадель берлинского рабочего класса. За ним идут другие рабочие районы — Рейниккедорф, Борзигвельде, левее — Тегель… А за ними — снова аристократические, но уже загородные районы вилл.
Рихард уже пересек Неттельбекплатц и приближался к Панкштрассе, когда до слуха его донесся нарастающий гул машин и возбужденные голоса. Еще мгновение — и на площадь выскочили грузовые автомобили с обитыми железом кузовами. Из них высыпали штурмовики. На головах у них были каски, памятные Рихарду еще с войны. Часть штурмовиков цепью растянулась вдоль площади, другие бросились к серым безмолвным домам. Рихард оказался за внешним кольцом оцепления. Он не уходил. Он хотел увидеть, что будет дальше. Он даже подошел поближе к человеку, командовавшему операцией. Это был пожилой человек в штатском.
— Шнелль! Шнелль! — кричал он, поторапливая штурмовиков. — Не дать им уйти!
В глубине домов послышались крики, звон стекла. Щелкнули выстрелы. И вот уже Рихард увидел, как штурмовики волокут кого-то, на ходу пиная его ногами. Потом второго, третьего…
— Не ушли! — довольно улыбнулся мужчина в штатском. — От нас не уйдешь!
Штурмовики и арестованные приближались к машинам. И вдруг в первом человеке, не желая в то поверить, Рихард узнал друга-коммуниста, которого помнил еще по подполью. «Карл!» — Он до крови закусил губы, чтобы удержать крик.
Двое штурмовиков волокли Карла, заломив ему руки за спину, а третий бил резиновой палкой по его окровавленной голове.
Когда они поравнялись с мужчиной в штатском, Карл вскинул голову и полоснул ненавидящим взглядом по его лицу. Вдруг его глаза задержались на лице Рихарда. Что-то дрогнуло в глазах Карла, судорога свела его губы. Но он совладал с собой — и теперь уже как бритвой провел по лицу Рихарда. И столько было презрения, ненависти и боли в этом взгляде, что Рихард отвернулся. «Вот он, крест разведчика! Не риск, не смертельная опасность… Ты должен стать врагом для друзей по духу, по борьбе и другом для ненавистных врагов. Солдат идет в бой локоть о локоть с товарищами… А тебе все сражения проходить одному, самому прокладывать себе путь… И, может, даже после твоей смерти уготовано тебе презрение друзей и сожаление врагов… Что ж, ты сам выбрал этот крест…»
Он брел назад. Ноги подкашивались от усталости. Все больше было народу на улицах. Обгоняя его, мчались машины. И он снова обратил внимание, что они доверху гружены книгами. На книгах восседали и горланили юноши в студенческих шапочках, многие — очкастые. Эти-то книги куда везут? Что за наваждение! Неужто в один день все книгохранилища меняют свои адреса?
Одна машина, заглохнув, притормозила у тротуара.
— Куда везете книги? — спросил Рихард.
Студент из кузова оглядел его. Но респектабельная внешность спрашивающего произвела, видимо, впечатление, и он, сплюнув, ответил:
— Разве не слышали? Сегодня вечером перед зданием государственной оперы будут сожжены на костре двадцать тысяч книг, которые не соответствуют германскому духу. Эту операцию проводим мы, студенты Берлинского университета. Вот это будет аутодафе!
И он снова смачно сплюнул.
Утро было, как и вчера, яркое и голубое, а воздух еще гуще настоян на липах и каштанах. Все так же нежно зеленели шпалеры лип вдоль Унтер-ден-Линден, и горели осыпанные розовыми свечами каштаны. Но сегодня Рихард с особой неприязнью шел по этой великолепной улице, мимо ее дворцов и памятников.
Вдруг радостно дрогнуло сердце — над зданием полпредства СССР, тоже расположенном на Унтер-ден-Линден, колыхался красный флаг!
Как это здорово! В центре фашистской столицы гордо реет флаг с серпом и молотом. Рихард прикрыл глаза, чтобы прохожие ненароком не увидели, каким торжеством они блестят. Стоит сделать несколько шагов влево — и ты на территории Родины.
